Василий Макеев - Лепота

Там простор гармонии и свету
И дразнящий запах снеговой,
И стога, как родинки из лета,
На щеке холодной полевой.

Там на кровле дальнего отрога —
Свет зари угаснувшего дня.
И ложится заново дорога
За гортанным хохотом коня…

Там я жду разбойную подругу
На пологих белых берегах —
Молодую пламенную вьюгу
В рассыпных монистах и серьгах.

Как она появится – запляшет,
Прошумит узорным подолом
И со стога темного промашет
Лебединым бешеным крылом.

И, обнявшись с нею, постою я.
Это – и на радость, и на страх,
Потому что жарче поцелуя
Не найти на белых берегах.

В муравейнике легкого снега,
В закипающем сверху и вниз
Есть старинная сладкая нега
И мохнатая прелесть ресниц.

Замелькало за тыном, за садом,
Захлестнуло кургана кадык.
Это чудо назвать снегопадом
Повернется едва ли язык.

Снеговей, снегосон, снегоповесть,
Несмолкаемый жалостный хруст,
А душа за окном, успокоясь,
В сказке снега прочла снегогрусть.

Точит снег хитромудрые лясы,
Сокровенные сыплет слова.
В завороженном облачном плясе
Закружились молчком дерева.

Вся земля в непорочной рубашке…
И весь день для услады души
По равнине бегут не мурашки —
Снеговые кипят мураши.

Не верю ни в чох, ни в жох,
А что-то в душе скулит.
Венчальный такой снежок
Кому-то любовь сулит.

Он сеется – невесом,
Похрустывая едва,
Сиреневый, словно сон,
На темные дерева.

Крещенское волшебство —
Щекочущий снег в руке!
Я скоро пришлю его
Мерцать на твоем платке.

А ты в толчее деньской,
Печали сведя со рта,
Вдали повторяй за мной:
Великая лепота!

Как на свадьбе бабы непристойные,
На любовь которым наплевать,
Понеслись метели крутобойные
С панталыку путников сбивать.

Да срезва эпохи перепутали
И едва ли вспомнили о том,
Что давно теперешние путники
Разучились странствовать пешком.

Я нарочно выйду за околицу
Поблукать у вьюжистой реки,
Где камыш хохлато хорохорится,
На карачках стонут тальники.

И в белесом заполошном вареве
Затевают вербы перепляс,
Словно на гармонии наяривать
Им седая ведьма нанялась.

Поослепли проруби бельмастые,
Втихаря похрястывает лед.
Но меня ни плясками, ни лясами
С панталыку вьюга не собьет.

Голова невольно стала мудрая,
Я найду дорогу и жилье,
Коль одна чертовка темнокудрая
Не велела гинуть без нее.

Пурга сгоряча
Осадила скирды полевые.
Насиженный хутор,
Соседи,
Годки
И родня…
Не демоны здесь донимают меня —
Домовые,
И русская печка
По-бабьи
Понятливо греет меня.

Какое ни есть,
А хозяйство лишает покоя.
Базы с животиной
Дишканно
Встречают зарю.
В колодце вода
С августовскою пылкой звездою,
Чтоб лета осколки
Дразнили коровью ноздрю.

К навильнику сена
Козлята сбегутся,
Играя,
И боров гундосый
В клети не устанет звереть…
А в доме
Своя
Над плитою заря золотая —
И семечки тыквы,
Треща,
Золотеют в заре.

И праздник объявлен!
Настала пора мясоеда…
В родное гнездо
В кои веки
Сошлось ребятье.
Еще в темноте
Завалили хряка у соседа,
Сварили грудинку
И брагой запили ее.

Сперва,
Как гармонь,
Развернулась
Ни шатко ни валко
Беседа о воле
И городе, —
Я не встревал,
Коль дед Холомей,
Замастрячив по локоть цигарку,
Отбросил с презреньем
Мой слабый
Болгарский «Опал».

Потом говорили
Свирепо,
Без удержу,
Разом —
Так сходятся бабы
На спорной
Забытой меже!
…А все ж получилось,
Что город не медом намазан,
Но здешние пчелы
От матки
Отбились уже.

И хвастались —
Каждый —
Своей работливой породой,
И хмурили грозно
Колючие брови-терны…
…А все ж получилось,
Что нету греха за природой!
Худы урожаи,
А нет за природой вины.

Мой кум Николай
С непривычки
Икал окаянно
И тоже
Спроста
Языком городил огород, —
Не только себя
В упоенье
Корил покаянно, —
Но впрямь
За неправду
Журил человеческий род.

Беседа квелела…
Клонилась к концу
Понемногу.
В пригрубке огонь,
Впопыхах кучерявясь,
Шумел.
Когда ж сват Митрон
Помянул ненароком
Про Бога,
То – странно! —
Успеха
Ни капли какой
Не имел.

Пока бы хозяйка
Во двор
На мороз не турнула,
Нас резвые речи
Незнамо б куда завели!
…А все ж получилось,
Что жизнь с колеи
Не свильнула,
Что славные годы
Не около нас промели!

Дымя
Что есть силы,
Беседа ушла за ворота,
Понуро топталась
В звериности зимних
затей…
Прощаться под вечер
Такая была неохота!
Как бережно длится
Прощанье
У русских людей!

И ведь не навек,
Не на злобные
Долгие сроки,
Но грустно прощались
Из тех же
Таинственных сил…
А вдоль по сугробам
Как будто
скакали сороки,
И скалкой
По ставням
Ревнивый мороз колотил.

Под ветреным снегом
Со скрипом
Ворочалась стежка,
В лядунках ведро
Балабонило
На журавце,
Шугал воробьев
У сарая
Мой дымчатый тезка,
И мама,
Сияя,
Ругала меня на крыльце.

Господь мне не дал голоса заздравного,
И, хриплой грустью маясь оттого,
Ворчу я летом на Ивана Травного,
А в январе сержусь на Рождество.

Ворчу, что лето загодя обабилось
И трав ресницы в деготной сурьме,
Сержусь на то, что снегу поубавилось
В небесной перелатанной суме.

И никакой в миру не путешественник,
Я все же нос по ветру ворочу:
В Москву народ за славой и за песнями,
А я за снегом святочным качу.

Проветриваю душу помаленечку,
Веду свой род от ветреных Емель.
Привет тебе, сугробная Малеевка —
В горлатной шапке праздничная ель!

Привет тебе, метелица кутейная!
Чтоб впрок пошла крещенская кутья,
Облизывая лакомства шоссейные,
Мети скорей в хоперские края.