Рита Одинокова - БОСОНОГИЕ СМЫСЛЫ. Стихи

Но солнце слепит. А очки в беседке.

Не спрятаться за темные очки!

Саму себя обманывать нелепо:

Не для меня в траве поют сверчки,

И как от зверя, убегает лето.

Смотрю на жизнь, что вовсе не моя,

Прикладываясь к зеркалу отважно.

Где та, которой мыслей не тая,

Рассказывал о счастье лист бумажный?

Мне б вытянуть из зазеркальных пут

Еще один заветный день беспечный,

Чтоб обрести надежду снова вдруг,

Любить и верить. Бесконечно

От взмаха до взлета – далёко

От вдоха до выдоха – тлен.

И лужи стеклянное око

Не видит луны перемен.

Оскалится вечер ветвями,

Отхлещет дождями июль,

За нежными лета словами

Запрячутся вестники бурь.

И скажется истина ложью,

И милым прикинется зверь,

И с первой любовною дрожью

Начнется дорога потерь.

Но если списать все на небыль,

То можно прожить в дураках

Носить на плечах своих небо

И белое солнце в руках.

Земли наслаждаться дарами,

Вовсю бубенцами звеня,

Где за беспокойными днями

Вы все потеряли меня…

Отпускаю душу – полетать, послушать

Перекличку птичью на рассвете дня.

За болотом – поле.

За темницей – воля.

Странная, желанная волюшка моя.

Отпускаю душу – высоты откушать.

Не грустить ей в клетке, не томиться сном.

Если облаками – белыми словами,

Если у откоса – белым ковылем.

Отпускаю душу, стены не разрушив,

Пусть повеселится, если мне не в масть!

Там, где счастье – речкой,

где сверчок – за печкой,

Господи, безумной, ты не дай упасть!

Отпускаю душу. И, хмельная, трушу:

Возвратится скоро, иль уйдет совсем?

За дождями – глянец. По тропинке – старец.

Хороша свобода, жаль не помню чем!

Вся жизнь моя как на ладони

У говорливого села.

Я не в обиде, пусть постонет

На среднерусское раздолье,

Что я гусей не развела.

Что у меня в карманах ветер,

А в голове сплошной дурман.

Мне солнце утром на рассвете

Подарит полевой букетик

И рек молозивный туман.

С травой я поделюсь печалью

Пришедших и минувших дней.

Проснувшейся степною далью,

Раскинув руки, убегаю

Навстречу радости своей.

И пусть для многих я – чужая.

Меня ж тропинка привела

Туда, где в небе птичья стая

Закатом кружится, играет

У говорливого села.

Все будет так, как в расписании ж/д вокзала —

Прибытие по графику – зерро.

Стоянка три минуты.

Не сказала

Тебе о самом главном ничего.

И чужестранно примостившись, косо,

В припыленную заповедь окна

Шепчу, себя обманывая, бОсую:

– Ты не одна…

1.

И даже заря не спасла наше хрупкое счастье.

И алым смятеньем пути озарились перрона.

Торопится время, его изменить мы не властны,

Но властны остаться по эту страничку вагона.

Всё тщетно.

Колеса не ход набирают, а рану

Мою разрывают кроваво все больше и больше —

От станции Россошь уходит любовь чужестранно.

И лучик надежды уходит от станции Россошь.

Уходят вагоны, размытые радугой пятен…

Ненужно-чужие бегут почему-то навстречу.

Уехал, уехал, уехал. Осталось распятье.

К груди прижимать что есть силы – залечит, залечит…

2.

Мой сентябрь еще не родился, и полночь не скоро.

Серебристая долька луны ускользнет от разлук.

Сентябрины сиреневым светом ведут разговоры.

Им не время еще.

Но с судьбой не поспоришь, мой друг.

Одиночество рядом со мною сидит на пороге.

Сигаретный дымок не по нраву собаке моей —

Не ложится у ног. Даже кот, одичавший немного,

Не дождавшись руки, убегает туда, где теплей.

И казалось бы – что тот сентябрь? От боязни возврата

Не исчезнет виток, и окажется ночь у ворот

Ровно в полночь.

Но сердце стучит – я во всем виновата.

Что тебя отпустила.

И себя, подустав от забот.

Холодок. Ветерок. Полусвет от луны, да и только.

Были вместе и ссорились. Спорили до хрипоты.

Были вместе, не знали, что врозь – одиноко и больно.

А расстались, безумно скучаю. Вокруг – ты, ты, ты.

Не скажу ни о чем. Буду ждать смс-ки упрямо.

Из далеких лесов на краю необъятной Руси.

Пишет рыжая осень дождем на асфальте коряво:

«Все пройдет, не грусти…»

3.

Не говори мне шепотом о смерти,

И о душе теперь не говори.

Четыре жизни проживало сердце

От ненависти до твоей любви.

Судьба четыре круга обносила

Вокруг меня горячею золой.

И вопреки, я все-таки просила:

«Оставь его, пожалуйста, со мной!»

Нет вечной любви на земле.

Есть терпенье и труд.

А все остальное изменчиво, неинтересно.

От сумрака к сумраку

жаждет любовь, словно спрут,

Зажать в своих щупальцах так,

чтоб душе стало тесно.

И прячутся хрупкие крылышки в складочках дня,

Чтоб вдруг невпопад

не раскрыться в безумном порыве.

Есть многое здесь, что возможно отнять у меня,

Но больше останется в розовом памятном дыме.

Останется бабочкой жизнь за морозным стеклом,

Стихов полотно мое, солнце в коробке бумажной.

Останется взбалмошный танец свечи за окном

И горсточка слов, что гореть не боялась отважно.

А нынче – опять баррикады вокруг возвожу.

Никто не пройдет, да и сердце не вырвать из плена.

Без тени сомненья к вершинам любви восхожу,

Чтоб выучить боль и поверить, что это нетленно.

Страх убивает многое,

От страха ломаются копья,

От страха калечатся крылья,

От страха молчит поэт.

И мы, только божьи агнцы,

Наряженные холопья,

Наученные выговаривать

Слова между «да» и «нет».

Нет, мне не страшно:

Жизнь полна потерь.

Но я иду, не зная мест и чисел.

Так чувствует потерю дикий зверь

И ангел где-то там, в небесной выси.

Планеты словно вышли из орбит

И воздух в доме так спрессован плотно!

Поставлен стол, коньяк уже разлит,

Болтают дальше и едят охотно.

И нет различий между всеми ими:

Кто друг,

кто враг,

кто просто брел домой.

Все голодны.

Все просят встать за ними.

А я не знаю, где здесь угол мой!

А я не знаю, в чем искать надежду,

А я не вижу, где мой хлеб, где кров.

Я только и жива, пока я между

То небом, то детьми.

А где

любовь?

Но, мне не страшно:

Жизнь полна потерь.

Любовь пусть будет легкою потерей.

Страшнее – лишь бесстрашье и безверье,

Безмолвие, как разность душ и тел.