Владимир Маталасов - Голубая дымка былого. Поэтическая подборка

«Ай мале-е-ец! – размышлял. – Ай да я, сукин сын!
Всполошил всех, замаял, замучил!»
А потом, мелкой дробью, ну надо же, блин,
Под конец, свод палаты озвучил.

И легко как-то стало, и радостно мне —
Мать честная будь трижды здорова! —
Зря и бдя, где-то там у меня в голове,
Промелькнуло: «Коза – не корова!»

А под вечер явился какой-то чудак
И назвал меня Вовой-сынишкой,
Кулачком ему тут же заехал в «чердак»,
Чтоб скорее бежал за сберкнижкой…

Слава мне!.. Мама счастлива!.. Счастлив и я!..
Мне, ступившему в мир сей ногою,
Благодарна должна быть планета Земля,
Что её осчастливил собою!!!

(шутка)

Вечер… Тихо сгущаются сумерки;
Небо что-то вдруг распоганилось;
Заржавевший карниз подоконника
Бьёт о плинтус чечёткой в три четверти.

В эту пору гриппозно-простудную
Тучи съёжились, как-то сбундючившись,
Лишь одна из них, вдруг заартачившись,
Повергает мой разум в уныние.

Залетай, не стесняйся, погреемся
У холодного у радиатора;
Не хмурись – и тебе место сыщется
Не такой прохиндей я законченный.

Распоясавшись, скину жилетку я,
Рукава от неё, и подштанники;
Неумытый, небритый, распатланный,
Лишь в носках и рубашке остануся.

К небу длани воздев, брякнусь прямо в кровать:
Чёрту в глаз эту всю пертурбацию.
Маясь негой истомной в прокрустовом ложе,
Молча, тихо впадаю в прострацию.

Двор старинный. Санька с Колькой там в войну играются.
Знают все, что оба друга – «не разлей вода».
Коль обидит кто, за друга тут же друг вступается,
Если вдруг набедокурят… Взбучка?.. Не беда-а!..

«Интерес» у них был общий – это уж как водится, —
Неприступная девчушка с длинною косой.
Сомневаться в смелости мальчишек не приходиться,
Но при ней теряли оба внутренний покой.

Школа, первый класс, звонок и – первая учительница,
Первые учебники, и парта на двоих,
А на первой – та девчушка, круглая отличница.
Ноль внимания?.. Гордя-ячка!.. То всё не для них!

Лето. Лагерь пионерский. Ночь костром взвивается.
«Здравствуй милая картошка!», – в воздухе висит,
Год из года. Всё когда-то, видимо, кончается —
Детство, школа… Что ж ребятам будущность сулит?

Выпускной! Звонок прощальный —
душ младых чистилище.
«Ты куда?». «Я? На журфак! – девчонка говорит. —
Ну а вы куда?». «Мы с Санькой в ВДВ-училище!».
«Что ж! Ни пуха ни пера! Пусть вас Господь хранит!»…

«Слышь, Колян! Прикрой! Я мигом… Там —
батяня раненный».
Шквал огня… Санёк комбата тащит на себе.
Вдруг – упал… Спешит на помощь,
пулей продырявленный
Колька: вынес, сам оставшись на сырой на земле…

«Здравствуй, Сань! – вдруг за спиною.
– А я к вам, наведаться».
«Катя?.. Сколько ж лет и зим! Ну, здравствуй! Как дела?»
«Не сложились!.. Перед Колей мне бы исповедаться:
Ведь любила, только знать гордыня подвела».

Над кладбищенской могилкой шелест трав таинственный.
Осень. Тихо опадают кроны тополей.
«Я с тобою, – Санька шепчет, —
друг ты мой единственный!»
И плывут на юг, курлыча, клинья журавлей.

Много ль смертному в жизни сей надобно!
Мир прекрасен! Живи, не тужи!
Улыбнись, вдруг, нежданно-негаданно,
Над землёй к облакам воспари.

Блажь откинь, оттянись и возрадуйся,
Что ещё один день свыше дан.
На судьбу на свою зря не жалуйся,
В запасник свой возьми «Каро-Кан».

Есть сегодня, а завтра – тем более,
Знай себе лишь – живи и твори,
Надели мир счастливою долею,
На пьету разум свой водвори.

Мне бы лишь всего один, плацкартный —
Я вернусь назад, не обману, —
Да такой, особый, нестандартный, —
В детства благодатную страну,
Где пока все живы и здоровы,
Где беспечность хлещет через край,
Где любить друг друга все готовы,
Где царит один шалтай-балтай.

Мне б на них взглянуть, хоть на минутку,
И слегка притронуться рукой,
А потом, приняв как чью-то шутку,
Снова, в настоящее – домой!

Степь… Рассвет… Тишина… Запах гари и трав
В синей дымке. Жужжанье шмеля.
Приглушённая речь. Бьёт металл о металл
Тихим клацаньем, души садня.

Отрешённость. Напряг. Тянет крепкой махрой.
К горизонту прикованный взор.
Звёзд тускнеющих полог над головой.
Сыпет гравий: вернулся дозор.

Свет ракеты шипящей в преддверии дня,
Всё внутри холодящий как лёд…
Первый залп огневой. Всё!.. За ним – шквал огня.
Прозвучало: «В атаку! Вперёд!»

Шумит базар, воскресный день,
Здесь всяк субъект, кому не лень,
Спешит, чтоб отовариться конкретно.
Мелькает лиц знакомых сонм,
Галдёж и дым стоят кругом,
И продавцы вам улыбаются приветно.

Чего тут только не найдёшь:
Ковёр персидский, злату брошь,
Аксессуары, редьку, сельдь, хомут и миску,
Здесь овощ, ягоды и фрукт,
И всяко-всяческий продукт,
И вам стараются всучить хреновую редиску.

Для счастья полного свистка
Мне только не хватает.
В карман свой… Хвать!.. Нет кошелька!..
Кто спёр?.. А кто го знает!

Махнул рукой… Пришёл домой,
Укрылся одеялом.
Всё! В монастырь! Судьбы иной
Не надо мне задаром.

Куда уходят поезда
былых несбывшихся мечтаний,
Не состоявшихся надежд
и не свершившихся желаний?
Туда, пожалуй, где нас нет —
пока что, —
в призрачные дали,
Где есть на вся и всё ответ,
где нет тоски и нет печали.

Времён витиеватость неизбежна.
То – аксиома, древняя, как мир.
Она спонтанна, в корне, и безбрежна.
Ей не подвластен умственный визир.

Событий ход, увы, непредсказуем,
И жизнь вся наша – «суета сует».
Коль мысль напрячь себя не обязуем,
«Вам грабли в лоб!» – звучит. И весь ответ.

Да будет так! Но всё ж таки мы – люди:
Им свойственен превратностей удел.
Тут не до истин на библейском блюде,
Хотя всему на свете свой предел…

Мы жили, как могли, без «виртуала»,
Без «эксклюзива», разных «паутин».
Романтики нас дымка обнимала,
Манил к себе костров таёжных дым.

Здесь физику всупор был каждый лирик,
Здесь лик Булата с Визбором витал.
Экспромтом вдруг рождался панегирик,
Во всю свободы дух торжествовал.