Сборник - Между нами

Я видела не то во сне, не то в полубреду
Чумных врачей и честных полицаев,
Слепых художников и толстяков,
Не любящих еду,
Растут деревья вниз, и птичьи стаи
На север держат свой неверный курс.
Священник – лжец, король – воришка,
брат – предатель,
И без души поэт, и очень храбрый трус,
И враг, скорбящий о чужом солдате.

И посреди всей той, простите, ерунды,
Кипящего людского балагана
Путана-однолюбка из-под крана
Приносит выпить мне святой воды.
Моргаю, тру глаза, но тщетны все старания
пробудиться, мы —
Все та же публика вселенского кошмара.

Ну, почему так часто снится
Степной ручей,
где я мечтал,
И ты, кипучая криница,
Что я полвека не видал?

Места привольные степные —
Воспоминание мое.
Дома, их ставенки резные —
Казачье некогда жилье.

И все до боли мне знакомо:
Тропа,
бегущая в овраг,
От встречи сладкая истома,
Откуда ж сумрачность
и страх?..

Не узнаю места святые.
Где ж милый двор,
друзья мои?
Вокруг одни дома пустые,
Как будто здесь прошли бои.

Все поросло огонь-травою,
В садах бушует сухостой.
И все ж я встретился с тобою —
С наивной детскою мечтой.

Ручей журчаньем радостным приветил.
Трава зазеленела после сна.
А я, беспечный, даже не заметил,
Что в городе присутствует весна.

Над головой грачи вовсю кричали,
На ветках суетились воробьи.
По-своему весну они встречали,
При талом снеге пели о любви.

Взъерошивал им резкий ветер перья,
Сорвать пытаясь праздничный концерт.
Но в парке не смолкало птичье пенье,
Какого не слыхал я много лет.

Я иду на огонь костра
По зеленой траве высокой.
Умирает в ночи искра,
Не желая быть одинокой.

Слышу цокот и храп коней
На просторе земли целинной.
Я иду все быстрей, быстрей.
Летом ночь не бывает длинной.

Голосисто поют сверчки,
Притаившись в стогу соломы.
На траве улеглись бычки,
Здесь прохлада полна истомы.

Тишина обостряет слух,
Знаю с детства одну примету:
Коль кричит за рекой петух —
Ночь права отдает рассвету.

А у нас на Дону весна,
За селом зеленеют нивы.
Тихо песню поет волна,
И шумят над рекою ивы.

Мне большая в ночи луна
Указала к тебе дорожку,
И подруга любви – весна
Привела к твоему окошку.

Выходи, не сиди одна,
У причала гармонь ликует,
Пусть расскажет тебе она,
Что казак о тебе тоскует.

На каком языке говорит море?
Диапазон звуков – язык ли?
Хочется почувствовать,
Понять его правильно,
Ведь никто не говорит морю,
Каким оно должно быть —
Волнующимся или спокойным,
Теплым или холодным,
Светлым или темным.
Нужно быть готовым
Принять.
Оно такое, какое есть,
Оно прекрасно,
Оно создано природой,
Матерью всего и вся.
Внутри него гармония…
Даже когда красные облака,
Даже когда Луна полна,
Даже когда падающая звезда…
Все в нем смысл,
Без слов.
Стоит ли понимать умом
То, что нужно принимать душой?

Почему море вызывает страх,
Восхищение,
Дрожь в сердцах?
Собирая по крупицам,
Песок
Не удержать в руках.

Что же море хочет сказать?
Что мы готовы услышать
В приближающихся волнах?
Прерывается тишина,
Наступает момент, когда
Любовь
Окружает
Тебя.
Она есть вздох и выдох.
Внутри и снаружи
Раскрывается
Суть бытия.
Нет лучше учителя, чем море вокруг тебя!

Куда идти? В глазах рябит
От тьмы чужих дорог,
Похоже, всякий индивид
Ступал где только мог.

Средь них и те, кто слышал зов
И делал шаг бодрей,
Их тропы – просеки лесов
И лоции морей.

Их имена – на картах всех
И в звездном небе аж,
Но что снискало им успех?
Тщеславье? Алчность? Блажь?

Первопроходцы давних лет,
Птенцы морских держав
Завидный свой чертили след,
В руках штурвалы сжав,

Что попадалось – остров, риф,
Материков края —
Везде, открытия столбив,
Писали: «Здесь был я!»

Засим текли под сень корон
Взамен стеклянных бус
Гвоздика, перец, кардамон
И прочий ценный груз.

Сейчас другие времена,
Мы выше держим взор
И тащим наши имена
За славой к пикам гор.

Один такой презрел уют
Знакомых с детства мест,
Решив, что сам, как скалы, крут,
Полез на Эверест.

Ступил неловко и повис
Над бездной на руке,
И тут Господь спустился вниз,
Он был невдалеке,

Не с тем, чтоб сбросить, жалко все ж,
А так, для куражу.
Его спросил: «Ну что, ползешь?»
«Нет, Боже, восхожу!»

«А он неплох, – подумал Бог, —
Но встрял же в бигуди».
И, протянув ладонь, помог.
«Ну ладно, восходи!»

Вот так и стал с тех пор и впредь
Вести пригляд за ним,
Куда б ни пробовал переть
Бесстрашный пилигрим.

На яхтах землю огибал,
На веслах – океан,
А Бог смирял девятый вал,
Рассеивал туман.

Словцо друг другу бросят, что ж,
Обычно ерунду:
«Привет, знакомец, все плывешь?»
«Нет, Отче мой, иду!»

Отнюдь не маменькин сынок,
Наш странник сам с усам,
Нанес визит в короткий срок
Обоим полюсам.

А там Создатель ждал средь льдин
С сосульной бородой:
«Что, – вопрошал, – опять один?»
«Нет, Господи, с тобой!»

Года, года. Ну сколь хотеть
Герою новых стран?
Он зыбь морей на суши твердь
Сменил и принял сан.

Но в храме, в гуще черных ряс
Псалмы звучат когда,
Ему все так же ль слышен глас?
Хотел бы верить – да.

Этот холмик в Донбассе никем не воспет,
На табличке три слова всего: «Их там нет».
Заслужили престранную воины честь,
Нету, мол, да и все, но они-то там есть.

О могиле хотел бы забыть командир,
Полевой надевающий редко мундир.
Он звезду получил и закончил проект,
А зарытых бойцов без него некомплект.

И в походном строю, а не просто гуртом
К офицеру они заявляются в дом.
Молчаливо стоят. Не грозят, не грубят,
Не тревожат жену, не пугают ребят.