Валерий Большаков - Стихи разных лет

День начат. Он то тянется, то мчится,
Подхлестнутый энергии скачком,
Как в мощном ускорителе частица.
То вдруг на месте вертится волчком,
То протечет размеренно и гладко,
То высосет все силы без остатка:
С утра реальное – к обеду станет блефом,
Часы безделья сонно поползут —
Треп с лаборантками, переговоры с шефом
Под бесконечный телефонный зуд.
Не волк – работа.
Совесть под засов.
Их семь, всего-то,
табельных часов.
Всего-то семь.
Ведь это очень мало,
Когда ты увлечен, когда тебя
нечаянно идея взволновала,
нетерпеливо нервы теребя.
Порыв!
Пройдет.
Что делать? Жизнь сложна.
Домой. Там ждет
усталая жена.

– Сережа, наконец-то,
слушай,
не раздевайся,
столько дел,..
У Сашки заболели уши.
– Ну вот.
– Он, бедный, так ревел.
Сходи в аптеку, в переулке.
– Что надо?
– Борный спирт.
– Добро.
– И, знаешь,
вынеси ведро,
и в магазин, у нас нет булки.
Дать денег?
– Нет, дай сетку. Мишка
звонил. Приедет к нам.
– Когда?
– Сегодня.
Я пошел, малышка.
– Иди.
Обедал?
– Как всегда.

Семья. Вот следствие рискованного шага
(брак – между ненормальными контракт).
Чтоб без семьи прожить, нужна одна отвага,
Чтоб жить в семье, еще – терпение и такт.
Для счастья полного, моральных качеств кроме,
Еще нужна квартира в новом доме.
Отопленье паровое.
Газ. Горячая вода.
Комнат – две. Хозяев двое
(вдвое больше иногда).
Пусть на худшей из окраин.
Черт с ним – с низким потолком.
Тут зато уж сам хозяин,
От соседей скрыт замком.

Пусть коротковата ванна
И на кухне теснота.
Площадь всякая желанна,
А отдельная – мечта.

Площадь теплого сортира,
Метр квадратный, – мера благ.
Современная квартира! —
Минимальный особняк.

Не норка, не пещера – дар природы.
Плати. Квартир авансом не дают.
Но если б деньги только, а не годы
Платить нам приходилось за уют!

Плати. Меняй себя на вещи. Или
Аскетом стань. Терпи нужду.
Иль сделай так, чтобы тебе платили,
Да по потребности, не по труду.
Игра. Борьба расчетов меркантильных
С азартом. И любого разорят.
Рассудок чувства вытравит у сильных,
А слабые сердца перегорят.
Что сохранится? – Родственные узы?
Любовь ли, дружба ли дождутся той поры,
Когда играющих смерть загоняет в лузы,
Самих, как биллиардные шары.

Родители?
Их ценят не дороже,
Чем добрых кредиторов должники.
И больше, чем когда-либо, несхожи
Двух разных поколений языки.
Дышать любовью вечно не дано.
Спроси – и большинство пожмет плечами:
Это было так давно,
далеко,
за мелочами.

Мужская дружба крепнет с каждым годом,
Но с каждым днем существенней изъян —
Бросая: «некогда» друг другу мимоходом,
Лгут искренне ближайшие друзья.

– Ну, мне пора, Серега, Тома.
– Уже?
– Успеешь.
– Нет, адью.
Я в шесть часов теперь встаю.
От вас тащиться час до дома.
Пока.
– Счастливо, Миха. В среду
мне на работу позвони.
И с этим делом не тяни.
– В субботу приезжай к обеду.
– Спасибо.
Вряд ли я смогу.
Серега, до среды,
бегу…

– Отличный парень Мишка.
– Мой друг.
– Вот хвастунишка!
– А помнишь,
вчетвером,
на юге?
Зной. Отпуск. Времени вагон…
– И больше нравился мне он.
– А мне глаза твоей подруги.
– Вы целый вечер говорили.
Вообще, с друзьями ты иной,
Серьезно споришь,
а со мной
молчишь
или смеешься,
или…
…А мне-то не с кем поделиться,
кроме тебя.
– Начнем опять?
– Вот и всегда так,
сразу злиться.
– Болтушка ты. Давай-ка спать.
– Устал?
– Скорее бы суббота.
(О беззаботность идиота!)

5. Adagio

Ни ад, ни рай.
Ни два, ни полтора.
Поверженное зло
опять встает из праха;
Сплетается с добром,
да так,
что у пера
Нет места для широкого замаха.
Бьют,
но тычком,
порой исподтишка.
Удары запрещенные взаимны.
А многие валяют дурака,
Страшась борьбы, и презирая гимны, —
в сумятице немой войны,
общественного спада
твердя:
а мы убеждены,
что все идет как надо.
Болтают чушь.
И я ее болтал,
обсасывая слово
(так палец дети
сосут).
Болтать – болтал,
А про себя роптал.
Как без улова
пустые сети
несут,
Я нес свою тоску
по страсти неземной
и по нечеловеческим делам.
А оказалось —
палкой по песку
чертил в наивности смешной.
Все это хлам,
что я тогда писал,
рифмованная муть.
Вздымал, тащил,
не выдержав, бросал.
Пустела грудь.

А ведь могло бы!
Но рвалась мечта
со стоном лопнувшего троса.
И в сердце не рождалось ни черта:
Ни торжества, ни злобы,
ни вопроса.
Без пыла
что за спор?
Бесплоден с тенью бой.
Мираж: пустыня кажется нам морем
живых идей
Так было.
До тех пор,
пока я жил собой,
не озабочен радостью и горем
других людей
…Ну, а потом?
– Потом Любовь сожгла
сомнения гнилые,
дав семя веры
в золу вложить.
Хозяйкой в дом —
в мой мозг она вошла,
чтоб нежилые абстракций сферы
обжить.
Но в том, что родилось
уже не на пустом,
с ее живыми соками смешалась
завистливая злость
при мысли о Святом,
которое еще не совершалось.
И не свалилась с плеч забот гора.
Ни ад, ни рай.
Ни два ни полтора.

6. Presto

Погоду бросило в разгул.
Всю ночь звучал могучий вызов.
Свистящий ветер на бегу
Повсюду снег срывал с карнизов.

Под утро надоело дуть,
Седой асфальт мести.
В термометре застыла ртуть
На тридцати.

Спозаранок пар морозный
В сонном воздухе клубится.
Молчаливы и серьезны
Человеческие лица.

Россыпь поступи негромкой,
Дробь неслышной частой дрожи.
Разве только льдинкой ломкой
Прохрустит иной прохожий.

Ноги двигаются сами,
Шаг за шагом, без конца.
Сумасшедшими часами
Бьются, тикают сердца.

Тик-так.
Стрелок круги.
Ночь – тьма. День – полосат.
Итак,
Как ни беги,
в сутках 24 часа.
Весь день
суетный шаг
Не стой – в давке сомнут.
Везде
люди спешат.
Час – всего 60 минут.
Но вот —
прыгнул в трамвай.
Завтрак жуй на ходу.
Завод.
Не отставай!
Место твое
в рабочем ряду.

Стружка вьется, чуть лучась, —
50 деталей в час.
На стене часы висят —
В смену – 350.
Почти по кругу
Круглый
год
проносится в подобной дрожи.
Бывает,
каплями выступит пот
на огрубевшей коже.
Бывает,
и о еде забывают.
Курить на ходу – работа срочная.
Бывает,
время за так убивают,
Бывает и сверхурочная.
Всяко бывает, когда заест.
Бывает,
до смерти надоест.
Зачешутся,
просят иссохшие глотки —
ВОДКИ!
Скинутся.
– Лётом за влагой живительной!
– Стаканчик позволь-ка.
(Во рты прольют,
поморщатся)
– Удивительно,
как ее только
партийные пьют?
– Пора бы, пора бы ее изживать!
(Смеются)
– Пора давно.