Сергей Васильев - Обратная перспектива

Свиньи купаются в грязи,
а птицы в пыли и пепле —
Очищаются так, кто как захотел:
Люди плещутся в море, пока глаза не ослепли
От соли – у всего живущего свой удел.

Что до человека, будь он трезвый иль пьяный,
Любой из них может
умереть и воскреснуть в один момент.
Самый мудрый из них
по сравнению с Господом кажется обезьяной.
Гераклит. 62-й фрагмент.

В природе не бывает пустоты,
Природа, словно колокол, звенит,
В природе звезды есть, и я, и ты,
И он, в нее влюбленный Парменид.

И нету, знаешь ли, небытия,
Пусть космос пуст, живет самим собой —
Там бог живет, там только ты да я,
Обвенчанные странною судьбой.

Мысль – это всегда лишь мысль о предмете,
Пусть кометы опять свои распускают хвосты,
Но знай, что в огненной этой комете
Есть только я и ты.

Там и скалы, и звезды, как рыбьи кости —
Там тебя и Господь простит.
Приходи-ка лучше к Пармениду в гости —
Он тебя огнем угостит.

В этом, наверное, суть родства —
Светила не гневные божества,
А оторвавшиеся от земли глыбы,
Плывущие по небу, словно рыбы.

Кто б ему это когда простил —
Религиозный прочен настил:
Суд, изгнание из Афин – и скоро
Не стало Анаксагора.

Можно мудрствовать и плодиться,
Можно ждать молока и хлеба,
Можно смерти ждать, но лучше родиться
Для того, чтоб увидеть небо.

Разрисованное иногда луною,
Солнцем полное иногда —
И тогда твоя жизнь станет жизнью иною,
Она станет истиною тогда.

Черепаха, Ахилл и он,
Натянувший движенья рубаху.
Никогда, говорил Зенон,
Не догонишь ты черепаху.

Смысл движенья – не власть, а всласть
Насладиться своей судьбою,
И любовь свою не украсть,
И остаться самим собою.

Слон слонялся по трубе,
Изучая А и Б,
А Зенон сидел, угрюмо
Думая лишь о себе.

Слон на солнышко молчал,
Небосвод не огорчал.
А Зенон, всегда сердитый,
«Нет движения!» – кричал.

Даже ночной горшок может быть прекрасным,
А лукавый юноша – безобразным.
Живи во дворце или в избе —
Прекрасен будь сам по себе.

Прекрасное безусловно, словно
Грива коня или руно овна,
Неважно, что там – дворец, притон —
Так говорил Платон.

Ни время, ни пространство, ни число,
Ни темная луна, ни солнце ясное
Угрюмым бесам, ангелам назло
Не смогут никогда столкнуть прекрасное

С вещами. Жизнь и чувственность – одно,
Мы остаемся в скрипке беспредельности:
Вот жизни дно, а вот и смерти дно —
И лишь прекрасное всегда в отдельности.

Рукописи его лежали в подвале,
Читал их кто-нибудь? Да едва ли —
И так полтораста лет.
Крысы их грызли – один скелет

Остался от мудрости этой броской,
И если бы не Андроник Родосский,
Который к червям приник,
Что б мы знали о них?

И медь для статуи, и серебро для чаши —
Все смыслом неожиданным полно:
А статуя – для памяти горящей,
А для веселья – пышное вино.

И пусть тебе покамест не по чину
Философа надменно разбирать,
Ищи во всем заветную причину —
Причину жить, причину умирать.

Бог телесен, душа телесна —
Все телесней день ото дня.
Почему же тогда нам тесно
Средь живущего в нас огня?

Космос, хаос – одно и то же,
Есть природа, есть бог над ней,
Есть душа живая, так что же
Делать нам, горемычным, с ней?

Луций Анней Сенека – печаль ни при чем,
Все его произведения полны морали.
Он проповедовал бедность, а был богачом,
Если историки древние не соврали.

Он домогался подарков и жил судьбой
Нерона, сады и дворцы собирая.
Потом он, правда, покончил с собой,
Устыдившись, наверное, этого грешного рая.

Наслажденья распутников слишком не хороши —
Это какое-то пошлое наважденье.
Счастье – это здоровье тела и безмятежность души,
Живи незаметно, тогда и придет наслажденье.

Пустые удовольствия человеку не впрок —
Расчесывай мысли грязные гребнем частым.
А шагнешь за неблагоразумных желаний порог,
Сразу, мой друг, сделаешься несчастным.

Боги живут в промежутках между мирами,
Их блаженный мир не так уж и бестолков,
Но они заняты лишь собой – созерцаньем, пирами,
Поэтому не бойся богов.
И смерти не бойся. Когда мы живем на свете,
Ее еще нет – закон природы таков.
А когда она есть – любовь ведь одна в ответе! —
Тогда нету нас, напыщенных дураков.

Все это и нас касается —
Грусть о жизни рассей! —
Атомы расползаются,
Как вши, по вселенной всей.

Вот ты, вот смешная смоковница,
Вот звезд обнаженный ряд,
Все они, как твоя любовница,
Из атомов состоят.

В житейской нашей глупой переделке
Порой бывают важные чины,
Но все они всегда смешны и мелки,
Лишь атомы большой величины.

Аристократом будь иль демократом
Иль воспевай тирана своего,
Всему началом будет только атом
И радостные сущности его.

Он в бочке жил довольно долго,
Над ним всегда плыла луна,
Плыл желтый Нил, а дальше – Волга,
А бочка глиняной была.

Он был наглее век от века
И с фонарем средь бела дня
Ходил: «Ищу я человека —
Но кто тогда б нашел меня?!»

Он был рабом – куда деваться! —
Без крыши был и без ветрил.
«Ты будешь мне повиноваться!» —
Хозяину он говорил.

Он с Александром долго бился,
Глядел на солнце не дыша,
И в Диогена я влюбился —
Родная все-таки душа!