Александр Кованов - Жизнь продолжается…

Расскажите мне, внуки,
о том, что квартиры дают
за работу хорошую людям
во всех городах.
И о том, что в добротных квартирах
покой и уют,
и как льётся потоком
счастливых деньков череда.

Расскажите мне, внуки,
о правнуках добрых моих,
приносящих «пятёрки»
из школы в своих дневниках…
Расскажите мне, внуки…
Чтоб я, наконец-то, затих,
упокоившись с миром,
у ангела в светлых руках…

Если б немного мудрее мы были,
если бы зря не растратили время,
не было б «недо-" приставки к «любили»,
не было б чувства вины перед теми,

кто нас покинул со вздохом последним,
не попрощавшись ни взглядом, ни словом…
…Если бы к смерти мы были готовы,
то бы, наверно, успели намедни

быть повнимательней… Более чутко
к близким своим отнестись, не чураясь
им подарить и часы, и минутки
ласки, заботы… Но память стирает

всё, что мы сделать, конечно, успели…
Да позабыли об этом, нечаянно…
Вот, и выходит, что много хотели,
сделав так мало… Сквозь слёзы отчаянья

ищем ответ на вопрос: «Как нам быть?»
…Может, живым это всё подарить?

…Наши родные на небо летят…
Верю, простят они… Верю, простят…

Жданным и гаданным гостем,
что напоследок поспел,
на Пискарёвском погосте
скворушка песню мне пел.

Словно его понимая,
слушал я птичьи слова:
«Горе у вас… Понимаю…
Здесь помогу я едва

песней утешить, конечно…
Нету для горя утех…
Только ушедшие в Вечность,
ждут продолжения в тех,

кто остаётся с живыми,
чтобы живое растить.
Чтобы потом, вслед за ними,
корни сумели пустить

внуки и правнуки… Ими
род человечий живёт.
Имя вливается в имя,
именем память зовёт…

Горе у вас… Понимаю…
Может, хоть тем удружу,
что в скором будущем, в мае.
я вам птенцов покажу…»

Утром Солнце огромное встанет,
разорвёт серость неба лучами…
…Я тебе благодарен за Таню.
Я души в твоей дочке не чаю…

Срикошетив по памяти, взвизгнет,
словно пуля, душевная мука:
…Не успел, к сожаленью, при жизни
я пожать твою крепкую руку.

Мы с тобой мужики, мы солдаты.
Мы бы поняли точно друг друга.
…Одинаково дороги даты
те, за гранью смертельного круга.

Снова Солнце огромное встанет,
вздрогнет город, разбуженный трелью
ранней птахи…
…Спасибо за Таню!
Утро.
Двадцать шестое апреля…

Не вернуть ушедшее безвозвратно
за чересполосицу смутных лет…
Задаю вопрос себе многократно:
«Есть ли жизнь в провинции?»
Слышу: «Нет!»

Я спросил провинцию о заветном,
разглядев в окошечке тусклый свет:
– Как житьё, провинция?
– Беспросветно… —
однозначно горестным был ответ.

Оставив старенькую маму,
жену, детей и отчий дом
ушёл искать дорогу к храму,
как заповедано, Пахом.

Ходил-бродил четыре года
Пахом по матушке-Руси.
Толпился в скопищах народа
и «Алиллуйя!» голосил

в монастырях, скитах и храмах,
посты держал, как Бог велит.
…Во сне он часто видел маму
и слышал стон: «Душа болит…»

Однажды утром возвратился…
Переступив родной порог,
Пахом в сердцах перекрестился,
и тихо молвил: «Здесь мой Бог…»

Печь вздохнёт последним духом,
выдав зольное тепло…
Слышно как стучится муха
в запотевшее стекло…

Мерно ходики взбивают,
словно масло, тишину…
Кошка лапой зазывает
утро в избу… Ну и ну…

Трель последнюю в комоде
выдаст сказочник-сверчок,
перебрав запас мелодий,
тихо ляжет на бочок…

Скрипнет бабушка кроватью,
перекрестится во сне,
и прошепчет: «Божья Матерь,
позаботься обо мне…»

Дед, закашлявшись, бормочет:
«Раскудрить-твою-едрить…»,
и кряхтя, с остатком ночи,
сядет к печке покурить…

Смешан хлебный дух с геранью,
веет ладаном киот…
…А в окошко спелой ранью
утро вешнее зовёт…

На печи, за занавеской,
видит внук цветные сны…
Нет будить причины веской.

…Лишь бы не было войны…

Что случилось со страной,
пол Земли кормившей хлебом?
То ли сон, а то ли небыль,
словно это не со мной?

Миллионный урожай,
а мука из целлюлозы.
Даже хлеб теперь угроза
для здоровья… Очень жаль.

Что случилось со страной,
богомазанной и древней,
что оплот её – деревню,
непонятною виной,

осудили умирать
без суда и приговора,
как бессовестного вора,
что умеет пить да жрать?

Что случилось со страной,
что больницы закрывают
и реформой называют
этот форменный разбой?

Что случилось со страной,
если школы стали лишни,
и огнём пылают «вишни»
неоплатною ценой?

Что случилось со страной,
победившей в страшной схватке?
…Стали ядом шоколадки,
а в сосисках – грипп свиной.

…Не идут на нас войной,
ни умом, и ни аршином
не могу объять причину:
что случилось со страной?

Старая бабка с горбатой клюкой
в дверь постучала. Открыл и впустил.
Тронула руку холодной рукой
и опустилась на лавку без сил.

Тонкие губы шепнули: «Попить…»,
крынку парного поднёс молока,
и предложил: «Знаешь, мать, может быть,
здесь отдохнёшь от дороги пока?»

Вымыл ей ноги водой ключевой,
печь растопил, чтоб старуху согреть.
Как она в стужу осталась живой,
не догадаться не нынче, ни впредь.

Потчевал гостьюшку всем, что имел,
белые простыни ей постелил…
Имя, вот, только спросить не посмел,
просто за бабушку Бога молил.

Утром довольная гостья моя
молвит: «Спасибо за кров и еду.
Смерть ночевала, сынок, у тебя.
Ты поживи… Я попозже зайду…»