Борис Бартфельд - Альманах «Русский Гофман – 2019»

Приходит ночь – дома до звёзд, а небо ниже.
Давай на тонкий лунный рог стихи нанижем.

В них будут тайны, старый дом и пыль портьеры,
Дешёвый кофе, шум дождя и сумрак серый.
Пустые дни, холодный мир стеклянно-хрупкий,
Скандалы глупые, нелепые поступки
На фоне детских слёз, ветрянки, сказок Гриммов.
Мясные блюда с чесноком и розмарином…
Прошедший век меняя с нынешним местами —
Семья за праздничным столом в былом составе…

А звёзды виснут в небесах, раскинув сети,
Была ли жизнь? Мигнут, и тоже не ответят.

Собачье сердце

Когда в душе раздрай, зима и слякоть,
И ночь усердно охраняет тьму,
Бывает, побеседуешь с собакой,
И сразу разберёшься, что к чему.

Хвостатый ангел с тёмными глазами,
Он думает, что постигает суть
Того, что мы с тобой не досказали
И что его непросто обмануть.

– Не лай, не скалься и не трать усилий,
Не злись, дружок, взбирайся на кровать!
Ха! Тоже мне, Собака Баскервилей —
Не можешь даже кошку испугать!
Иди, лохматый, я тебя поглажу,
Пошлём обиды в ад ко всем чертям!
А он:
– Не опасайся – я на страже,
И друга вероломно не предам!
Супруг загладит грубую промашку…
Молчи и глупых слов не говори!
Вернётся – угостит меня вкусняшкой
И я пойду на коврик у двери.

Качнётся ночь, как треснувшая льдина,
Растает сном, в пучине тёмных вод.
Ты не поймёшь, бесхитростная псина,
Что твой хозяин больше не придёт.

Свисток из абрикосовой косточки

Абрикосовый рай моего голопузого детства…
Мне щекочет животик живительный солнечный сок…
Обезьянке-болгарке 3 3 Обезьянка, болгарка (разг.) – угловая шлифовальная машина. немало пришлось повертеться,
Чтоб из косточки вышел заливисто-звонкий свисток.

Превращается в палубу шхуны резная веранда,
Занавески из ситца – в развёрнутые паруса.
Я «свистаю» наверх свою лучшую в мире команду,
И на зов мой команда спешит – совершать чудеса:

То отважно сражаться с нещадными злыми штормами,
То, к обеду поближе, кричать облегчённо: Земля-я-я!!!
Я заправскому коку – весёлой молоденькой маме —
Чуть небрежно машу, возвращаясь на борт корабля.

…Повреждённая мачта надсадно скрипит, но не гнётся.
Отчего же горчит абрикосовый сладкий компот?
Если в косточку свистнуть, команда моя соберётся.
Вдруг и мама вернётся…
Что ж медлю я?
Полный вперёд!

Общага

Мы пьём не чай из самовара,
А глушим водку – five o’clock
(Утра!). Разбитую гитару
В общагу кто-то приволок.

Горланим песни – Элвис Пресли
Нам позавидовать бы мог.
Для нас не существует «если»,
А лишь «когда» – да в срок, и впрок!

Ответы есть на все вопросы —
Нас Чернышевским не проймёшь!
Вахтёрша баба Фрося косо
Глядит на наши брюки клёш,

На коротюсенькие платья,
Где «всё видать, до срамоты»,
И на «бесстыжие» объятья —
Не под покровом темноты.

На патлы, вместо скромной стрижки,
На подведённые глаза,
«Хвосты», амурные интрижки,
На то, на что смотреть нельзя!

А нам плевать! Мы беспечальны
И в жизнь – взаимно! – влюблены.
Мы так нахально гениальны,
Наивны, юны и пьяны

Своей отчаянной свободой,
Что навсегда обречены
Слагать возвышенные оды
Во славу дружбы и весны.

Графиня «баба Лида»

Памяти няни
Гаснут искры воспоминаний
В опустевшем резном графине…
Не роднёю – простою няней —
Как живётся в семье графине?

Шепоток шипит: «Вишь-подишь ты! —
Никакая не «баба Лида»!
Кто не понял? – она из «бывших»,
Маскируется – так, для вида…

Обтрепалось перо на шляпке.
Зубы стиснуты аж до хруста.
Почему так темно и зябко?..
Отчего так на сердце пусто?..

А холодной судьбы осколки,
Словно льдинки, остры… прозрачны…
Лишь девчушка с неровной чёлкой
Охраняет от мыслей мрачных.

Отдала бы ей всё, что было! —
Восемнадцать почти… невесте…
Жаль, нельзя подарить для милой —
Некрещёной – нательный крестик.

…Напевая, звенит посудой…
Насыпает синичкам крошки…
Знает, с мёртвой снимать не будут
Бриллиантовые серёжки —
Голубой воды диаманты:
«Нате, внученьке вставьте в уши!»

Незабвенны её таланты —
Согревать, отдавая душу,
И любить беззаветно близких,
И прощать небесам обиды.

На помин о себе – в записке:
«Шереметева.
Баба Лида».