Валентина Иванова (Спирина) - Каракули гениального графомана. Лучшее

Боже! Что я написала?
Всё не так!
Начну сначала.

Прошу простить, но грустным будет стих.
Любовью и тоскою переполнен.
Он жил один – чужой среди своих.
Родителей не знал или не помнил.

Желанный сын для матери с отцом,
Наследник рода, мальчик долгожданный,
На свет явился ярким-ярким днем,
И слезы счастья не скрывала мама.
Но стал ребенок таять в тот же день,
И детский образ на глазах менялся,
Уже лица коснулась смерти тень,
Мальчишка в монстра быстро превращался.
Упали на колени мать с отцом,
И вскинув руки, небеса молили:
– Мы его любим! И каким бы ни был он,
Спасите, Боги, сына от могилы!
Но Солнце отвернулось, а потом
Закрылось тучей, чтоб молитв не слышать,
И среди неба грянул страшный гром,
И голос прогремел над крышей:
– Он будет жить, и жить за семерых,
Здоровье станет для него проклятьем,
И не узнает радостей людских,
Ночь станет для него любимым платьем.
Но солнца свет опасен для него,
Сгорит дотла, коль луч его коснется,
И счастья не познает своего,
И вечно жить во тьме ему придется.
С тех пор минуло очень много лет,
Мальчишка вырос без тепла и света.
Родителей давно-давно уж нет.
И страшный день рожденья канул в лету.
Ночами он из дома выходил,
И помогал, здоровья не жалея,
То строил дом одним, другим дрова рубил,
Но в людях страх к нему не стал слабее.
Однажды ночью, через их село,
Красивая карета проезжала,
Сломалось колесо и как назло
Карета наклонилась и упала.
Рванулись кони, понеслись в галоп,
Девичий крик отчаянный и звонкий
Ночную тишину рассек.
Титан за ними бросился вдогонку.
Догнал коней, легко остановил,
Одной рукою поднял он карету,
Другой рукой девчонку подхватил,
И прятал он лицо своё при этом.
– Спасибо тебе, добрый человек, —
Раздался голос, нежный голос девы.
– Я не забуду этого вовек,
И это слово вашей королевы.
Стелился дымкой утренний туман,
Сквозь тучи бился солнца луч бодрящий:
– Меня зовут.. Меня зовут Титан!
И великан исчез под тенью чащи.
И вновь один остался великан.
Минуло лето, собраны посевы,
Но каждый раз сквозь утренний туман
Ему являлся образ королевы.
Однажды ночью вспыхнул горизонт
Огонь пожара был безумно ярок,
То южных варвар вражий гарнизон,
Пошел на штурм на королевский замок.
Титан рванулся сквозь густую ночь,
Бежал сквозь лес, не разбирал дорогу,
Забыв про всё стремился он помочь,
Туда, к своей любимой на подмогу.
Он бил врагов, на части разрывал,
Не чувствуя усталости и боли,
Никто из воинов ни разу не видал
В людском обличии такой звериной воли.
И враг не выстоял и в страхе отступил,
Со всех сторон летело ввысь: – Победа!
Стоял Титан средь трупов и руин,
А солнце замок озаряло светом.
– Спаситель мой! Ты не забыл меня!
К нему уже бежала королева.
Но замерла перед столбом огня —
Одежда на Титане загорелась.
Еще мгновенье и погас огонь,
Застыли люди пред картиной странной —
Средь пепла, окруженное травой,
Алело, билось сердце великана.
Шептала королева: – Не забудем,
Тебя, мой друг. Построим замок заново.
И долго-долго будут помнить люди,
Какое оно, Сердце у Титана.

Пятигранник каменной арены,
Мертвый холод, каменные стены,
Страх и ярость растекаются по венам,
Но я должен выжить непременно.
Память возвращает меня к дому,
Там моя жена, мой сын и братья.
И к Берсерку – другу боевому,
С кем пришлось плечом к плечу сражаться.
Было нас четыре легиона,
Славно в дальних землях мы сражались,
А потом забвенья темный омут.
Черт, а здесь мы как же оказались?
Память снова выдала картинки,
Утро сонное, попали мы в засаду,
Воины, как тени, невидимки,
Бой тяжелый, только жизнь в награду.
Жизнь. Очнулся в полной тишине.
Друг мой без сознания, но дышит.
Мы в глубоком каменном мешке,
Вой, кричи – никто нас не услышит.
Снова провалился в тяжкий сон.
Мы в плену – сказало мне сознание,
Друг и я – вот весь наш легион.
Так попали в школу выживания.
Нас кормили словно на убой,
Тренировки, тренировки, тренировки.
И мы знали – впереди нелегкий бой.
Победит лишь самый сильный, ловкий.
Нужно выжить десять раз подряд,
Пять бойцов, соперников достойных.
Нервы в предвкушении звенят,
Руки не дрожат, и взгляд спокойный.
Накануне боя друг сказал:
– Брат, мы вместе вынесли немало.
Ты домой вернуться обещал,
Вспомни, как жена твоя рыдала.
А меня давно никто не ждет,
И коль мы в одном бою с тобой сойдемся,
Обещай, что ты забудешь всё,
Победишь, домой к семье вернешься.
Слезы по щекам мужчин текли,
Слезы горечи, отчаянья, печали.
Выжить сможет только лишь один,
Плакали друзья и не скрывали.
И в холодном каменном мешке,
Где обрывки памяти кружились,
Покорившись своей злой судьбе,
Братья в сон тяжелый провалились.
Лязгнули тяжелые решетки,
Пробил час. Сегодня всё решится.
Мой топор в руке, на миг короткий,
Даже сердце перестало биться.
Пятигранник каменной арены,
Мертвый холод, каменные стены,
Страх и ярость растекаются по венам…
– Брат! Ты должен выжить непременно!
Ненавистный голос полководца:
– Бой до смерти! Раненных не будет!
Тот, кто победит, домой вернется.
Но пока вы мясо, а не люди!
Замерли трибуны в ожидании,
Только стук сердц, отсчет обратный.
Жизнь за смерть – награда? Наказание?
Поворот судьбы невероятный?
Пятигранник каменной арены,
Пять бойцов. Тяжелый запах крови.
– Я вернусь, родная! Непременно!
Первый бой. И первый приступ боли.
Бой второй. И третий. И четвертый.
– Я живой, любимая! Ты слышишь?!
Пятый бой, шестой, я знаю твердо,
Прочь сомнения, иначе мне не выжить.
Рев трибун, от крови скользкий пол,
Бой последний – первый шаг к свободе,
Как судьбы жестокий приговор —
Друг мой, брат мой у стены напротив.
И мы встали с ним спина к спине,
Как давно, когда-то в прошлой жизни.
Ну за что? За что всё это мне?
Поворот случайности капризной.
Как в тумане шел последний бой,
Всё смешалось – лица, руки, стены.
Холод по спине прошел волной.
Я один.
Живой.
Среди арены.
Друг и брат у ног моих лежал.
Жизнью он открыл мне дверь к свободе,
Бросился к нему, он не дышал.
Взгляд его спокоен и холоден.
Таковы превратности судьбы,
Сквозь обрывки помутненного сознанья,
Слышен рев – то трубы пели гимн,
В честь героя битвы выживания.
– Ты теперь свободен! Уходи!
Жизнь за смерть – моя цена на волю.
Сердце вырывалось из груди,
Каждый вздох пронзая тело болью,
Долог и тяжел был путь домой,
Где ждала любимая, родная.
Но навечно в памяти со мной
Проклятая школа выживания.