Александр Досов - Под вуалью

В щелку змейкой плавно проползаешь,
Зеркалами задевая зеркала,
Что там впереди, ещё не знаешь —
Не видать тебе из-за угла.

Вот с улыбкой вышел на простор,
И от радости – до полика педаль.
Но за скорость – справедливый приговор:
Получи «чугунную медаль».

Долетался – посиди в колодце,
Крышка в стороне, открытый люк:
«Из колодца даже ночью видно солнце, —
Говорит тебе прохожий «глюк», —

Звёзды днём лежат, как на ладони,
Холодно, как летом у костра…»
Он тебе ещё не то «прогонит»,
Ведь в дурдом ему давно пора.

А тебе из люка выбираться,
Ты же в этом деле новичок,
То ли на домкрате приподняться,
То ли трос накинуть на крючок,

Все когда-то «чайниками» были,
Так кипели – пар столбом валил,
Шофера об этом не забыли,
Вытащил тебя «прохожий» ЗИЛ,

Сел за руль, тебе и карты в руки,
Обогнать судьбу не торопись,
Чтоб не посещали тебя «глюки»,
Опыта сначала наберись.

Чтобы не скучно было ехать,
Беседую я сам с собой.
Висит на небе ясный месяц,
А скоро станет он луной.

Заря горит на горизонте,
Травинки в бусинках росы,
В зените полыхает солнце,
Сверяю по нему часы.

Стоит опорная стена,
Машины носятся под ней,
И защищает нас она
От камнепадов – оползней.

Зовет реклама за рекламой:
«Бери», «Смотри», «Продам», «Куплю».
Любуюсь проходящей дамой,
Её лукавый взгляд ловлю.

С радаром спрятался гаишник,
Но я уже об этом знаю,
Моргнули фарами мальчишки,
И встречным я теперь моргаю.

Как молодого жеребенка,
В галоп пускаю я машину,
Ведь там любимая девчонка
Заждалась своего мужчину.

Поставлю в стойло я «коня»,
Сменю сиденье на кровать,
Теперь, любимая моя,
На мне ты можешь поскакать.

Дорога – коммунальная квартира,
Машины трутся, словно люди, друг о друга,
Два шага от столовой до сортира,
Прижалась «Лада» к «Москвичонку», как супруга,

На перекресток выскочила «Прада».
Горел зелено-желто-красный свет,
Обняв «Патрола», как родного брата,
Кто круче, разберётся дядя-мент.

Несется рокер, юный дурачок,
Плакатик принял за тореодора,
Боднул он красную тряпицу, как бычок,
Как будто бы и не было забора.

Велосипед вписался в самосвал,
Кабина всмятку, кузов в стороне,
Водитель, как ребенок, зарыдал:
«За что же это наказанье мне?»

Рвал волосы несчастный бедолага:
«Садись теперь на воду и на хлеб —
Велосипед не числится в ОСАГО,
А кто теперь мне возместит ущерб?»

Купил «шумахер» чёрный «Мерседес»,
Позвал попа и освятил от сглаза.
На трассе под него каток подлез,
Подрезал «ласточку» и скрылся с глаз, зараза.

Со свистом пролетел метеорит,
Ученым неизвестная комета,
Теперь лежит в овраге и дымит —
В металле запеченная котлета.

Пришел из центра знаков эшелон,
И приказали все их разместить:
«Гостиница, заправка, телефон».
«Крест» запрещает рядом тормозить,

Парковки нет, да и навряд ли будет,
Планируют построить на Луне.
Заплатишь штраф – с тебя ведь не убудет,
И, как ни странно, не прибавится в казне.

Широкая, просторная дорога,
Нельзя ползти быстрее сорока,
Спецы когда-то мчались по тревоге,
И сбили ненароком мужика.
Да кто же знал, что здесь лесная зона,
И выскочит какой-нибудь «олень»,
То ли грибник, то ли охотник вне закона,
Не до разборок, а точнее – лень.
Теперь за скорость штрафы собирают,
А как водителей иначе приучить,
Что из лесу «олени» выбегают,
И что с «оленя» нечего спросить?

Кишит дорога, словно муравейник,
Жаль только, что порядка никакого.
Пыль подняла столбом машина-веник,
Лежит, как в Индии, священная корова,
Знак установлен специально для нее:
«Не торопись, иначе забодаю».
Не обманула, стерва, ё-мое,
Я на рога буренке попадаю.

Трамвайчик пьяный не объехал пешехода,
Задел его нечаянно бочком,
До сотни дед не дотянул полгода,
Последний раз сходил за молочком.

Рожденье, смерть, веселье, грусть, тревога,
Соединённые, разбитые сердца
В себя впитала коммунальная дорога,
Нет у дороги ни начала, ни конца.

Скользим по зеркалу мы, вязнем в снежной каше
И по ухабам скачем, матерясь.
Как страшный сон, для нас дороги наши.
И атеисты молятся, крестясь:

«Спаси, Всевышний, нас от форс-мажора,
Всего одно мгновенье до беды.
Спаси нас, Господи, от новичка-стажера,
Убереги от лихача-балды».

Хотели демократию, товарищи?!
Так вот он результат вам, господа…
Террор, разруха, беспредел, пожарища,
И в старой ступе мутная вода.

Не крепостные мы и не рабы,
Свободой можем упиваться всласть.
Нас бросила на произвол судьбы
Себя не уважающая власть,

Оплёванная с ног до головы,
Стучит по ней, как град, отборный мат,
Но, как ни странно, нет её вины…
Виной всему обильный снегопад.

И кресло рядом с дармовой кормушкой,
Да за него не грех и мать продать!
Коньяк, шампанское и девочки-подружки
И, что скрывать, дороже – секса власть.

Пусть грубо прозвучит, всё ж люди – стадо,
Которому необходим пастух,
Но пастуха ведь тоже выбрать надо,
Чтоб был он не козёл и не лопух.

Чтоб, словно Данко, шёл с горящим сердцем,
Из темноты ведя на встречу к свету,
Но только вы в утопию не верьте,
Христа второго, к сожаленью, нету.

Стучит Господь мне по макушке,
Напоминает раз за разом,
Машина – это не игрушка,
И если я, прибавив газу,

Решил взлететь как самолет,
Он тут же мне даёт понять,
Что впереди опасность ждёт,
И надо прыть свою унять.

О, люк, пробито колесо,
Диск полетел в металлолом,
Вот для начала это всё.
Ну, а теперь раскинь умом,

Как не спешил, всё ж опоздал.
У Господа свои законы,
Но опоздал лишь на вокзал,
А ведь спешил на похороны.

Уважай себя, прохожий,
Уважай себя, водитель,
Чтоб не дал тебе по роже
Никакой автолюбитель.
Не назвал тебя козлом,
И вонючим мудорасом.
Зло нельзя исправить злом,
Будь хоть чайником, хоть асом,
Что бы даже за глаза,
Вы друг друга не ругали.
Помни, газ и тормоза —
Это разные педали.