Борис Ефремов - НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА! Поэма покаяния

Или, может, глядя в рот
Шалуна Господня,
Понимать наоборот
Надо всё сегодня?

Как хранил Россию Ельцин,
Помнит русский и чечен:
Только лишь горчицу с перцем
И оставил старый хрен.

С жирной ратью олигархов,
С расплодившейся «семьей»,
Он чванливее монархов
Жил голодною порой.

У людишек были вклады —
Их забрали «дела для».
Цен безмерные громады —
Вновь кормушка
для Кремля.

Сумасбродные налоги —
Калькулятор лопнет аж:
На милицию, дороги,
НДС, процент с продаж…

А какой навар безбожный —
На Чечне деньгу крутить!
А потом вдруг стало можно
Всем зарплаты не платить…

Что бы с прочим миром сталось? —
Тьма, разруха, страшный вид…
Ну, а Русь – слегка распалась,
Но натужилась, стоит.

И когда юнца-мессию
Срок пришёл на трон садить,
Ельцин дал наказ: «Россию
Пуще матери хранить!»

И преемник слов не спутал:
«Сохраню Россию-мать!»
Сохранит Россию Путин.
Отчего ж не сохранять?

Олигархи – высшей пробы,
Каждый дубом в деньги врос.
Случай выпадет особый —
Вмиг Кремлю деньжонок воз.

И чеченскую кормушку
Сохранит он на века —
Потеряют безделушку,
Впишут: три штурмовика.

Про налоги и про цены
Не забудет новый царь,
Про успехи пышной пены
Понапустит, словно встарь.

И с коррупцией бороться
Он, конечно же, начнёт:
Бедный стрелочник найдётся,
Ну а нет, он сам найдёт.

Так и станет Русью править,
Как бы, значит, Русь хранить.
Царедворцы —
будут славить,
А народец —
материть.

Говорят, что места чуду
Нынче нету. – Ей же ей!
Вздорожала нефть повсюду,
Продавай да богатей.

Повышай зарплаты смело,
Долг по пенсиям плати
И доходнейшее дело
Всем на зависть заводи!

Скажем, делай самолёты,
Повышай их скорость, класс…
Но царьку пришла охота
Крыть снарядами Кавказ.

И пошёл герой трудиться,
Превратил все деньги в пар…
Крепко надо умудриться,
Чтоб прошляпить Божий дар.

Он сказал с лицом иконным
Русскими словами:
Диктатура, мол, закона
Будет править нами.

Вот с тех пор она и правит,
Только почему-то,
Словно танк, людишек давит
Каждую минуту.

Приведу вам для примера
С журналистом случай.
Про войну писал, холера,
Факты – свежей кучей.

И всё было бы неплохо,
Если б в фактах-вехах
О потерях – только кроха,
Море – об успехах.

Но безбожный тот писака
Делал, как не надо:
Где должна
была быть
врака,
Там зияла
правда.

Раз сказали: так не делай,
Делает, зловредный!
Ишь, какой нашёлся смелый —
Мигом будешь бледный!

Был писака – и не стало
Бедного писаки.
Был – и словно не бывало,
Так, одни лишь враки.

Правда, позже он нашёлся.
Ходит. Смотрит. Дышит.
Но ожёгся,
накололся,
Про войну не пишет.

Нахватал шлепков и шишек,
Большего не надо.
И таких теперь людишек —
Армия-громада.

Вот такая вот фактура
К нынешнему лету.
Диктатура? – Диктатура!
А закона —
нету…

Давно взрослеть пора.
Война, не зная брода,
Наглеет год от года.
Для Путина – игра,
Но горе – для народа.

Милый пёс мой, умная собака,
Вот мы и расстались навсегда.
Грустные глаза твои из мрака
Душу прожигают сквозь года.

Помню, как на частые уколы
Ты скулил в обиде на людей
И лежал притихший, невесёлый
В долгой неподвижности своей.

А потом… потом была деревня.
Воздух – как целебное питьё.
И лечили травы и деревья
Тело исхудавшее твоё.

Добрая, всесильная природа,
Соки и дыхание земли
Жизнь тебе вернули за полгода,
Что врачи не очень-то смогли.

Помнишь, пёс,
как в жаркий полдень лета
Мы по роще бегали с тобой?
Сколько было музыки и света
Под её тенистою листвой!

И, устав, в густой траве душистой
Ты лежал, чтоб вновь набраться сил.
И за мной твой умный взгляд лучистый
По-собачьи преданно следил…

А потом пришло письмо под осень,
Страшное, в ненастный день один.
В роще задушил тебя и броси
Чей-то человечий сучий сын.

Горькие слова писала тёща.
Плакала, читая их, жена.
Словно наяву я видел рощу,
Но она, как ночь, была темна.

Время шло. А дни не стёрлись эти,
И в душе не высохла слеза.
Многое отдал бы я на свете,
Чтобы палачу взглянуть в глаза.

Не много в степенности толку,
И в гордости правда не вся.
Иду босиком по просёлку,
Ботинки в котомке неся.

Иду от ложбинки к ложбинке
И края не вижу вдали.
Звенят под ногою дробинки
Прибитой грозою земли.

Пунктиром шумливые колки
Мой странный наметили путь,
И ветром прохладным и долгим
Никак не надышится грудь.

Ну что же! Вот грёзы и сбылись,
Пусть поздно, пусть в самом конце.
И синие дали открылись,
И ласковый свет на лице.

Как будто все скорби и муки,
С печалью, сомненьем, тоской —
Остались в покинутом круге
Постылой тщеты городской.

Нам снова навязали Путина —
Деляг безбожных глупый щит.
Уже не жизнь у нас, а муть одна,
Уже страна по швам трещит.

Уже под морем нефтегазовым
Не видят власти, что народ
Каким-то чудом водолазовым
Ныряет, дышит и живёт.

Ну что ж, молитесь вновь на Путина.
Быть может, он и нефть, и газ,
И нас, бесправьем диким спутанных,
Европе-Азии продаст.

Неужели вы не видите,
что это властолюбец?
Неужели вы не видите,
что ради власти он
Против нищего народа
императорский трезубец
Повернёт, нарушив нагло
волю Бога и закон?

Неужели вы не знаете,
что горы обещаний
Он с себя легонько сбросит,
словно их и не давал?
И останется героем
телерадиовещаний,
Создавая демократа
недоступный идеал?