Бахтиёр Ирмухамедов - Избранные стихотворения. Том III

Пускай, Мария, в этот вторник
Ты не готова стать моей,
Я подожду: я не поборник
В любви насильственных затей.
Должно пройти в раздумьях время,
Должна быть ясность в голове,
Чтобы любви высокой семя
В твоем взрастилось естестве.
В делах сердечных неуместна
Лихая спешка: ведь она
Плодит ошибки, как известно,
И на провал обречена.
А мне нужна любовь навеки
Такая, чтобы целиком
Меня сгребла в свои сусеки
И окружила ивняком.
Подумай, милая, немного,
Наполнись чувствами ко мне
И в среду, завтра, в девять строго
Яви свой лик в моем окне.
Я жду, когда ты солнце застишь
Собой, мне зрение слепя.
Моя душа открыта настежь,
Но только, Маша, для тебя.

У наших судеб разные пороки:
Ты славою земной окружена,
А я пишу разнузданные строки,
Как будто ты мне сорок лет жена.

У наших судеб разные пророки:
Ты носишь крест с распятием Христа,
А мне противны исламистов склоки,
Что значит – совесть у меня чиста.

У наших судеб разные мороки:
Тебя волнуют спорт и капитал,
А я плачу пожизненно оброки
Всем тем, кого любил и почитал.

У наших судеб разные зароки:
Ты клятву сокровенную таишь,
А мой обет на клюве у сороки,
Которой вечно не по нраву тишь.

У наших будней разные шлафроки
И тапочки различные у нас;
Ты постигала тенниса уроки,
А я мечтал взобраться на Парнас.

У нас с тобою разные пороги:
На твой ступают баловни судьбы,
А на моем не сходятся дороги
Ни звезд, ни богачей, ни голытьбы.

Пусть разные у нас и биотоки,
И пусть вдали сбылась мечта твоя,
Но родилась ты, Маша, на востоке,
Где был рожден и проживаю я.

Я не хотел, Мария, говорить,
Но я люблю тебя не за известность.
Мне свойственна избыточная честность
И в снах любви мальчишеская прыть.
Ты мне приятна внешностью и духом,
И красотой и нежностью души;
Тебя сравнить я мог бы с легким пухом,
Летящим плавно к вечности вершин.
В тебе гармония нашла усладу,
Прекрасна ты и в профиль и анфас,
А в глубине твоих веселых глаз
Есть место и умеренному хладу.
Твою осанку можно выставлять
Как образец для хлипких топ-моделей,
Произнося попутно исполать
Всему, что на твоем гнездится теле.
Как видишь, мне не свойственно хитрить,
Тем более, когда благоговею
Перед тобой и в робости не смею
Об этом вслух и прозой говорить.

Всем очевидно, для тебя
Я ничего совсем не значу.
Но, одиночество терпя,
Я все ж надеюсь на удачу.
В какой-нибудь прекрасный день
Я, отточив на брюках стрелки
И сдвинув шапку набекрень,
К тебе явлюсь на посиделки.
Ты, не посмев меня прогнать,
Позволишь мне пройти на кухню,
Где будет суп благоухать,
И я невольно смачно ухну.
Ты нежно спросишь у меня:
Чего, мол, дурень, заявился?
На что отвечу, не труня:
«В тебя я, Машенька, влюбился!».
Твои слова пробьют мне грудь:
«И что мне делать с этим счастьем?».
А я скажу: «Моею будь,
Проникнись к бедному участьем».
Ты резко супницу возьмешь
И на меня бульон весь выльешь,
И прошипишь: «Добавки хошь?», —
И сердце мне глазами выешь.
Но я, готовый ко всему,
Спокойно сброшу одеянье
И, к удивленью твоему,
Начну амурное камланье.
И тут уже не сможешь ты
Держать стальную оборону
И под эгидой наготы
Отбросишь в сторону корону.
Когда же пот на наших лбах
Устанет больше появляться,
Ты скажешь мне: «Любимый Бах,
Ты не похож на тунеядца
В делах любви вневременной,
И потому я так решила,
Ты должен быть всегда со мной,
Простив мне все, что совершила
Я в отношении тебя
За все прошедшие недели,
Когда, над рифмами корпя,
Ты о моем томился теле».
Но возражу я, глядя вдаль,
Где море омывает сушу:
«Не поняла меня ты, жаль,
Ведь я люблю тебя за душу».

Я для тебя, Мария, мир переверну,
Ты лишь скажи, лишь намекни, чего желаешь.
Мне кажется, и ты огнем любви пылаешь,
Но подавляешь в сердце страстную волну.
Не делай этого, не принуждай себя
Идти наперекор велению природы
И не ищи в реке бурнотекущей броды,
Великий дар любви в своей душе губя.
Откройся, не боясь плевков и тумаков
Завистников и сплетников ничтожных;
Ступай своей стезей, но опасайся ложных,
Заманчивых и бутафорских маяков.
Подспудные стремления не обрекай
На преждевременную смерть под игом страха;
Поверь мне, естеству не в пользу сатьяграха,
Как не к лицу монашке тесный поддергай.
Разнообразь свое житейское меню
Не только прибыльно-гламурною рекламой.
И если в светлый день ты стать решишься мамой,
Я с удовольствием тебя осеменю.

Не бойся, Мария, я буду прилежным,
Не буду тебя принуждать к нелюбви:
Я сызмальства мягок, заботлив и нежен —
Мне смело доверь артефакты свои.
Я буду беречь их и денно и нощно,
Никто не посмеет на них посягнуть;
Ударю любого по похоти мощно,
Согну ловеласов, коль надо согнуть.
Желающих много пробраться коварно
В хранилища сладких сокровищ твоих,
Но буду я насмерть стоять антикварно —
И враг не проникнет в святую святых.
Твои раритеты настолько бесценны,
В сравнении с ними Вселенная – грош.
И даже в трудах мудреца Авиценны
И близкого к чарам твоим не прочтешь.
Великую магию, силу и тягу
Таит твой телесно-священный грааль.
И я проявлю, несомненно, отвагу,
Чтоб не устыдила твой образ мораль.

Приди, Шарапова, ко мне
Своей походкой триумфальной,
Чтобы побыть наедине
С моей поэзией печальной.

Присев на краешек стола,
Скрестив волнующие ноги,
Скажи сердечно: «Я пришла
Послушать песенные слоги».

Я зачитаю наизусть
Тебе написанные оды,
И отойдет от сердца грусть,
И озарятся дома своды.

И ты, прочувствовав тоску
Моей души неординарной,
Губами к моему виску
Прильнешь в любви комплементарной.

Так я мечтаю в западне
Своей судьбы, свергая прозу.
Приди, Шарапова, ко мне
И сделай былью эту грёзу.

Зачем ты, Мария, не носишь чадру,
Зачем паранджой не прикроешь красоты,
Зачем ты играешь в такую игру,
В которую вряд ли проникнут босоты?
Зачем бесконечные ноги свои
Не спрячешь в чехлы шаровар азиатских?
За них ведь другу друга убьют бугаи
От ревности дикой на сборах фанатских.
На плечи накинь, ну, хотя бы платок,
И шею окутай каким-нибудь шарфом,
Когда соберешься ко мне на восток,
Чтоб не уподобиться внешностью Марфам.
У нас тут с моралью, конечно, не блеск,
И здесь у разврата адептов премного,
Но сразу поднимется нравственный треск,
Как только твои приоткроются ноги.
И чтобы тебе не навешали срам,
Продумай серьезно детали одежды;
Приехав сюда, представляйся: Марьям,
И будут довольны благие невежды.
Когда же проникнешь в лачугу мою,
И я занавешу мешками проемы,
Ты сможешь предаться со мной забытью,
Свои от нарядов избавив объемы.