Бахтиёр Ирмухамедов - Избранные стихотворения. Том III

Я буду рыдать круглосуточно так,
Что в мире начнется потоп и бардак,
И в панике люди, причину узнав,
К тебе понесутся подобием лав

И станут тебя умолять полюбить
Того, кто слезами способен убить
Все сущее на небесах и земле,
А после и влага исчезнет во мгле.

И ты согласишься планету спасти
И плаксу попросишь к себе привести,
И сразу, как только я спрыгну с коня,
Ты сочно при всех поцелуешь меня.

Вот видишь, любимая, как ни верти,
Ко мне лишь твои протянулись пути.
И чтобы не мог я весь мир зарыдать,
Ты лучше сейчас мне даруй благодать.

Я воспылал и до сих пор пылаю
Любовью необузданной к тебе.
Бездомностью подобен я толаю
И сам не рад столь жалостной судьбе.
Огонь любви безжалостен к несчастным,
Посмевшим полюбить полубогинь,
Но я рожден был безгранично страстным
И сердцем исповедую светлынь,
И потому пылаю безоглядно
По поводу небесной красоты,
Которую являешь беспощадно
Мне каждый день божественная ты.
Но для тебя я – мелкий неврастеник,
Не стоящий вниманья твоего:
Нет у меня известности и денег,
Что значит, нет в помине ничего.
Но я пылаю и, наверно, скоро
Сгорю дотла в безумии любви.
Нет на земле возвышеннее горя,
Чем безнадежность пламени в крови.

Я беспричинно возлюбил
Твои конечности и душу
И слезы лил, как крокодил,
Зачем-то выползший на сушу.
Во мне томление росло
И вожделение кипело,
За что по первое число
Моим желаниям влетело:
Ты игнорировала блажь
Моих высоких излияний,
И у меня пропал кураж
Для безгреховных покаяний.
Тебя сразить не удалось
Ни песнопением, ни страстью,
И мы живем с тобою врозь,
Что к обоюдному несчастью.
Ты хочешь, верь или не верь,
Но мы с тобой две половинки
Одной судьбы из тех потерь,
Что разлетелись, как песчинки,
Когда Творец их разрубил.
И вот в итоге воздаянья
Я безответно полюбил
Ту, с кем был слит со дня созданья.

Любимая, не надо раздеваться —
Сегодня я духовен чересчур,
Мне хочется с Платоном пообщаться
О тонкостях девических натур.
Не отрицал он близости телесной,
Но призывал к соединенью душ
И видел в этом промысел небесный,
Авторитетом став для вековуш.
Мне было б интересно у Платона
Спросить о том, а как он выходил
Из ситуации, когда истома
Была сильней духовности кадил.
Не знаю, что он делал, чтоб ослабить
Физиологию любовных сил,
Но удалось ему себя прославить
Тем, что либидо мыслями гасил.
И я хотел бы потренироваться
И стать платоником ученью в тон,
Поэтому не надо раздеваться…
Ах, ты разделась… извини, Платон,…

Не сомневайся, дорогая,
Я буду верен до конца,
Других красавиц отвергая,
Чтя символ брачного кольца.
Моей душе претят измены.
Да и кого сравнить с тобой?!
Я предпочту порезать вены,
Чем опозориться гульбой.
Ты можешь верить иль не верить,
Ты можешь и подозревать,
Но для чего нам небо серить,
Когда разумней осинять.
И разве истинно влюбленный
Польститься вдруг на адюльтер?
Он должен быть умалишенным,
Чтобы искать любви гетер.
А я, как знаешь, слабоумьем
Не отличался никогда,
И бесы, тешась полнолуньем,
Не наносили мне вреда.
Ты для меня как всеблагая
Под знаком брачного венца.
Не сомневайся, дорогая,
Я буду верен до конца.

Любя все органы твои,
Извожделелся я, Мария.
Хотя бы ночь мне подари,
Пока не спекся изнутри я.
Стремясь к тебе издалека,
Извоздыхался я, родная.
Ты приголубь меня, пока
Не исчерпал себя до дна я.
Любовь без близости глупа,
Не соответствует природе,
Пускай бывает и слепа,
Но есть Судья на небосводе
И он решает, как и что,
Кому и с кем и все такое:
Ведь мы не в цирке шапито
Готовим брачное жаркое.
А посему услышь мой зов
Со всеми органами вкупе,
И мы начнем с тобой с азов
Толочь любовь в интимной ступе.

На оголенном небосклоне
Не происходит ничего.
Я на твоем покоюсь лоне
Во имя счастья своего.
Реалистичная картина
С приставкой выморенной «сюр»
Уводит мысленно кретина
Туда, где правит кракелюр.
И все, что видно из-под неба,
Быть может, вызовет конфуз,
Как похотливая потреба —
Сползанье с ног шальных рейтуз.
Переосмыслить будет время,
Когда закончится сеанс
И если вброшенное семя
Сполна использует свой шанс.
Ты, как всегда, неблагосклонна
К моим порывам, но даешь
Моей мечте на фоне лона
Не быть похожей на святош.

Спустись, Мария, с высоты
Своей всемирной, громкой славы
И воплоти мои мечты,
Но от души, не для забавы.
Тебе же все равно не в кайф
Элитность вычурного ранга.
Коль изменить захочешь лайф,
Тебя вместит моя яранга.
Там, наверху, неудобняк —
Все время нужно лицемерить
И гнать пургу или сквозняк,
Не зная, что кому доверить.
А здесь, у нас, простой народ
Без всяких этих экивоков
Вкушает в смак запретный плод,
Взамен не требуя оброков.
На дне, конечно, не ахти,
Но здесь душа свободней, что ли;
Не все открыты нам пути,
Зато есть радость в фарандоле.
Комфорт и роскошь не для нас —
Они для духа непригодны.
Удобны газ и унитаз,
Но мы без них в степи свободны.
Попробуй встать в наш круг и ты,
Пожалуй к нашему застолью.
Спустись, Мария, с высоты
И насладись моей юдолью.

Сегодня я, Мария, плакал:
Ты проиграла важный матч,
Как будто кто-то зло накаркал
Иль ворожбой испортил мяч.
Он у тебя упрямо в аут
Летел с усмешкой роковой —
И результатом стал нокаут,
Его хватило мне с лихвой,
И зарыдал я, словно траур
Вдруг охватил планету всю
И погубил потоком аур
Твою блестящую стезю.
Я слезы лил до самой ночи,
И боль в душе была сильна,
Но в полночь вылила мне в очи
Сиянье светлое луна.
И понял с проблеском зари я —
Ты проиграла бой кресал
Лишь потому, что я, Мария,
Тебя ни разу не лобзал.

Богиня с длинными ногами
Мария Юрьевна, прошу,
Не наделяй меня рогами,
Уйдя к другому шалашу.
Ты можешь делать все на свете,
Но не имеешь права ты
Себя позорить в пустоцвете
И убивать мои мечты.
Не все, что пышно – одуванчик,
Не всякий хахаль – джентльмен:
Так никогда в степи тушканчик
Не станет ровней цикламен.
Твоя душа превыше славы,
Дороже денег, чище снов
И горячей вулканной лавы,
И крепче всех земных основ.
А посему прошу сердечно
Во избежание скорбей,
Вдруг поступив бесчеловечно,
Меня изменой не убей.