Вадим Бесов - ВместоЯ. Роман. Книга третья

Устал. Закончена прогулка.
А до банкета часу много.
К отелю привела дорога:
К нему попал из переулка.
Наряд готов уж к вечеринке,
Всё хорошо, спокоен он,
Идеей новой впечатлён.
Прилёг удобно на перинке,
Заснул писатель как младенец —
Земли российской уроженец.
Проснулся, будто бы не спал,
Руками потянулся для зарядки,
Оделся под немецкие порядки —
Зовёт его Адамов бал…

Ослеплен блеском ресторана,
Поэт улыбками отмечен,
Талант его толпой замечен.
На ужин ели горного барана.
Элитный повар, стол богат,
Адам потратился как надо
(Немалая обещана награда!!!
За порченый поэта взгляд).
Вино бармены разливали —
Лик сатаны играл в бокале.
«Я пью за автора здоровье. —
Адам бокал поднял в руке. —
Он в нашей творческой реке
И с нами разделил застолье».

Прикончен ужин и десерт,
Продолжим за сигарою беседу.
«Подсядь… – Адам кивнул соседу
И тут же дал ему конверт:
– Должок за мной, здесь гонорар —
Последнее издание продали,
Совсем недавно ведь издали,
И вот уже валютный дар.
Дела идут спокойно, ровно,
Всё без насилия, бескровно». —
«Адам, здесь больше на порядок,
Был договор о меньшей сумме». —
«Не в той ты, Алексеич, думе,
Замысли повышенье ставок.

Ты сказки пишешь про страну,
Успешный заработок есть,
И как бы можно знать уж честь:
Нам хватит жизнь не на одну…
Пора, пора уже подумать,
Всей жизни песню начинать,
Чтоб было внукам что читать —
На премию романище придумать. —
Души по стрункам пробежался —
Адам для босса так старался.
– Я помогу, имею связи,
Роман твой двинем куда надо,
Достойная получится награда.
Никто не выльет тонны грязи.

Про вечное подумай, Алексеич,
Пора прославить уж себя,
Во всём надейся на меня —
И будешь счастлив, как царевич.
В один рядок труды поставим,
На полку к гениям положим.
Великим станешь, предположим,
Любить тебя весь мир заставим», —
Запел и в трубы загудел.
Слегка писатель пропотел:
«Ты прав, Адам, с тобой согласен,
Пора писать великий труд,
Не то среди словесных груд
Мой путь покажется напрасен».

Довольны все. Всё получилось.
Прекрасный вышел разговор,
Не перешёл в жестокий спор —
И сделка всё же заключилась.
Адам и автор в настроенье:
Прекрасен вечер и хорош,
Играли в карты ни на грош,
Спокойно и без увлеченья.
Дрожала чуть творца рука —
Играли просто в дурака.
Азарт лениво спал в сторонке,
Позднее всё же разгорелся:
Адам всё больше разогрелся,
Намокли карточки в ручонке.

Вот время за полночь уже,
Все разошлись по номерам,
Лишь двум не спится игрокам —
Кидают карты в мандраже.
Кому же ночью нет покоя?
Кто выясняет, чья взяла,
Уйти не может от стола?
Конечно, наши два героя!
И кто дурак? Последний бой.
Сейчас всё выяснят игрой…
Раздали карты, разложили,
Не наблюдали за часами,
Сидели с красными носами,
Азарту оба лишь служили.

Заход. Отбой. Ещё заход.
Колоду быстро разобрали.
К концу игра – и нервно в зале,
Ходить Адама был черёд.
И он, довольный, карты сбросил:
«Погоны. Три шестёрки, получай!
Не бьёшь, наверно, забирай».
В лицо коллеге фразу бросил:
«Дурак ты, Алексеич, получился,
Ах, как я к этому стремился…»
Чем было автору отбиться,
Не стал Адама обижать,
Решил шестёрки принимать,
Пришлось со званьем согласиться…

Издатель на вершине, он доволен:
«Поэт повержен и сражён,
Теперь он нами окружён,
Сопротивляться он не волен».
А что же автор? Как же так?
Что за уступки? Непонятно.
Повёл себя совсем невнятно.
Подумал: «Это всё пустяк…»
Да и зависим он теперь
(Адам откроет к славе дверь).
Простились вежливо, корректно,
Решили встретиться в России —
Там планы будут эти в силе,
Займутся воплощением конкретно.

К концу и отпуск подошёл,
Работать автору хотелось,
За книгу сесть уж не терпелось:
Смысл жизни в творчестве нашёл.
Остатки дней провёл в беседах,
В идеях новых утвердился,
Водой немецкой зарядился,
Мечтал о конкурсных победах.
Не хочется, но нужно возвращаться.
Приятно в лести здесь купаться.
«Курорт прекрасный Баден-Баден,
Адам уважил, молодец,
Взбодрённый я теперь жилец,
И к творчеству необычайно жаден…»

С курорта Алексеича встречали
Родня, поклонников чуть-чуть.
Его же волновала суть,
Про книгу – мысли о начале…
Погода дома бесновалась
(Дождём был встречен наш герой),
Совсем не летнею порой
Ему Россия улыбалась.
Жена ему, конечно, рада,
Её муж дома – вот награда:
«Ты отдохнул, любимый, видно,
На пользу то тебе пошло,
Плохое всё как есть ушло.
И смотришь сквозь очки солидно». —

«Ну что за буря, дорогая,
Такие тучи здесь нависли».
И ливень растворяет мысли;
Стеной вода течёт без края.
Сошла погода здесь с ума,
Такого лета не бывало.
Природа крыши посрывала:
Людей терзает и дома.
И ветер, хитрый мальчуган,
Решил устроить ураган.
Промокли быстро, за минуту —
Бежали к дому от такси.
Писатель чаю попросил:
«Привет домашнему уюту!»

Ну вот и дом, и окна те же.
«Устал с дороги, отдохни
И душ бодрящий ты прими,
Халат надень домашний, свежий». —
Супруга счастлива – вернулся;
Ведь знала мужа хорошо:
«Когда он с трапа к нам сошёл,
То напряжённо улыбнулся». —
Тревога мимолётная проснулась.
Жене немножечко взгрустнулось.
Поел, помылся, подремал,
Зашёл привычно в кабинет,
Взглянул на Пушкина портрет
И думать над работой стал.

В раздумьях улетел далёко.
Мечты о славе захватили:
Поклонники его схватили,
Кричали и качали так высоко…
Прервались грёзы – стук дверной:
«Прости, любимый, помешала,
По случаю приезда не мешало
Собрать детей в их дом родной».
Семья огромная поэта
Во всех концах служила света.
Он раздражённо завопил:
«Я весь в работе, не мешай
И никого не собирай,
Не отвлекать тебя просил…»

Продолжил он, захлопнув дверь,
Любимым делом заниматься,
В потоки лести окунаться.
«С Адамом вместе мы теперь…»
Рождались мысли на ходу,
На новые фундаменты ложились,
Теории из Бадена кружились.
Трепал себя за бороду.
Лишь о себе он тогда думал.
Роман всей жизни он задумал.
И вот уже получена завязка,
Сюжет набросан на бумагу:
Чуть про любовь, чуть про отвагу —
Прекрасной будет эта сказка.