Вадим Бесов - ВместоЯ. Роман. Книга третья

Солянку острую сварили
Два литератора совместно.
Всё получилось так прелестно,
Не зря два года кипятили.
Адам доволен: «Потрудились
Мы, Алексеевич, упорно.
Роман прекрасен. Да, бесспорно.
Мои советы все сгодились.
Достойный и почётный труд —
Такой на конкурсы возьмут!»
Так, черновик забрал Адам
Готовить рукопись к печати,
Свою работу знал издатель:
«Я скоро книгу вам отдам…»

Верстал, работал, время мало,
Два года выброшены вон,
Ох поторапливался он —
Задание от шефа поджимало.
Всех отложил Адам в сторонку.
Тираж, обложка, корректура…
Потерпит вся литература,
Лишь эту жаловал книжонку.
Адам всем этим озадачен —
Уже роману путь назначен.
И автор в разработке тоже,
Пора вложенья возвращать,
Задачи босса выполнять,
Перечить шефу ведь негоже.

Готова книга – загляденье:
Не пожалели средств и сил.
Адам автограф попросил
У автора: «Чудесно исполненье.
Что ж, презентацию устроим.
Народа много соберём,
Кого подтянем и рублём,
Писателя мы чести удостоим.
Читатели с вопросами готовы,
Им темы растолкованы и новы.
Так, по сценарию пройдёмся,
Кому как хлопать и когда,
Писателю поддакивать всегда», —
Издатель не на шутку разошёлся.

Софиты, камера и звук
Настроены, и собраны актёры.
По списку подобрались визитёры —
Ничто здесь не случится вдруг.
Поэт наш возбудился от народа,
Подумал искренне: «Почёт!»
Так слава бедного влечёт —
Слаба к хвальбе его природа.
Писатель от Адама получил
Инструкции, чтоб чётко заучил:
«Ты, Алексеич, лишнего не ляпни,
Читай всё строго по бумажке.
Намок ты что-то под рубашкой,
Для храбрости ты лучше тяпни».

Прошло всё слаженно и чисто.
Всем экземпляры подписал.
Набился люда полный зал,
Поэт чирикал ручкой быстро.
Потом писатель прослезился:
«Я благодарен за поддержку
И возмещу тебе издержки».
С Адамом дружбой он гордился.
«Не беспокойся – лишь начало!» —
Адама жадность обещала.
Поэт подвоха с полным залом
Не уловил. Всё взял на веру,
Плохому следуя примеру,
Кормил гордыню криком «Браво!».

И закружилась, понеслась
Подача автора народу:
Он стал радетель за свободу,
Вся оппозиция впряглась.
Про власть нелестные куплеты,
Про демократию и путь,
С которого страна свернуть
Должна немедленно ко свету.
Адам поэта щедро наградил
Коллегами, которых пруд пруди.
Писатель наш теперь боец,
Болеет за судьбу Отчизны,
Все заявления корыстны:
«Без нас стране большой конец».

А власть вела себя невнятно:
Не замечала мудреца,
Его честнейшего лица.
«Слова все мимо, непонятно!
Я столько лет служу России
Так бескорыстно и открыто,
А те жируют у корыта.
Прощенья хоть бы попросили.
(Усилить вес поэта надо —
Всемирная готовится награда.)
Тогда и власть молчать не сможет,
За всё ответит пред народом,
Сидят на троне год за годом.
И выборы нечестные, быть может.

Без Запада Россия вся пропала,
Конец всему и всем конец,
И ждёт нас всех «пушной песец»,
Она совсем, совсем отстала.
Пора народу подниматься,
Бузу побольше учинить,
Страну свою разъединить:
Большая, трудно с ней справляться!
Зачем такие ей размеры?
Хорошие поменьше есть примеры.
Пора из древности шагнуть
Навстречу миру и свободе,
А власть нам жизнь собой изводит». —
Такой вот автор выбрал путь…

Отправили на конкурсы бумаги,
На премии подали документы.
Адам все контролировал моменты,
Не спрашивал веленья бедолаги.
Все результаты знал заочно:
Там шеф рулил – его задача,
С комиссией решал – судачил:
«Победу нам сюда и срочно».
А Алексеич поджидал,
Адам в огонь волненья подливал.
Мечты поэта воплотились:
«Он на плаву, и он не тонет,
Позицией гражданской стонет».
Такие мысли копошились…

Поплыли вместе на пароме
По приглашению совета,
Дождались наконец ответа,
Поэт растаял весь в истоме.
Хороший городок прибрежный,
Архитектура вперемешку,
Народ отверг и бег, и спешку,
Гольфстрим, причал, но ветер снежный.
Империей когда-то называлась,
Но о восток разбилась, поломалась.
От порта прогулялись до отеля,
Адам восторженно гласил:
«Сюда нас конкурс пригласил!»
Смотрел, глазам своим не веря.

А Алексеич поспокойней
Себя, посдержаннее вёл,
Солидно, важно рядом шёл,
Пытался выглядеть достойней.
В своих всё мыслях и мечтах:
«Ну наконец талант признали,
Всех конкурентов разогнали,
Во всех теперь я новостях».
Глаза налились едким цветом,
Блеснули чертовщиною при этом.
Схватила так писателя гордыня.
Куда ведёт дорожка эта?
Он думал: «На вершины света…»
Посмотрим, тяжесть как поднимет.

Переоделись, всё с иголки.
И вот большой богатый зал,
Распорядитель правил бал,
Сегодня взгляды все не колки.
Блестят там дамы с господами,
И все собрались для него.
Фамилию коверкали его,
Когда к трибуне подзывали.
Героя так нашла награда.
Адам смотрел с шестого ряда.
Вот это в жизни поворот:
Не ждал признанья мирового
(Он воспитанья дворового),
И вот ему глядят все в рот.

Теперь черёд настал речей:
Адам бумажку заготовил,
Вниманием поэта удостоил.
В ней всё понятно. Кто ты? Чей?
И начал Алексеич про тиранов,
Вождей про страшных и жестоких
Из лет из тех, совсем далёких,
Про наших, так сказать, баранов.
Так сладко в уши лил и лил —
Гостей всех словом покорил.
Про нацию про русскую задвинул,
Идеей гуманизма всё прикрыл,
Сегодняшних «сатрапов» не забыл:
Всем русофобские проклятья кинул.

«Тесно мне жить в такой стране,
На грудь мне давит несвобода,
Устал от непонятного народа,
Да православье не по мне.
И власть теперь такой агрессор,
И вождь теперь не размазня,
Не то что до него была возня
(Тот был по демократии профессор).
Тогда вот время наше было —
Теперь возможность вся уплыла.
Диктаторы кругом и всюду:
Всё строят, лепят свой режим,
Мы скоро все сюда сбежим,
К свободному и правильному люду.

Агрессор, адская страна
На Запад регулярно нападала,
Крестовыми походами скакала.
Да ею правит Сатана…
Мешает нам Россия, очевидно,
Прогресс здесь свой установить,
Плетёт всё божескую нить —
И нам в ней страшно и обидно!»
Всё по бумажке, как велели,
Такие распевал он трели.
Так по верхам и пробежался —
Вникать не время и не место —
Мозги сырые, словно тесто!
Весь зал ехидно улыбался.