Георгий Скрипкин - Захватив в охапку ветер

На небо смотрю я с надеждой,
надеюсь на солнечный луч.
Но небо в печальных одеждах
из старых, обветренных туч.

Я к ним обращаюсь с прошеньем —
отдайте мне солнце мое.
Готов рассылать всепрощенье,
но ветер шальной не дает.

Он лезет в сознанье и душу,
пытается их остудить.
Его завывание слушать
мне долго еще предстоит.

Календарь на стенке новый,
песни в мыслях о былом.
В блеске жизненной основы
снова тянет в отчий дом.

В нем не пышные застолья
с пестротой заморских блюд.
В уголочке скромный столик,
а вокруг знакомый люд.

Под селедочку «Столичной»
в самый раз нам пригубить.
С елкой праздник необычный
без желания грубить.

И родня заводит песню
про донского казака.
Не беда, что домик тесен,
выходи на трепака.

И певучее застолье
переходит в дробный пляс.
И душевное раздолье
так и светится из глаз.

Всего лишь робкие лучи
коснулись выпавшего снега,
как предрождественская нега
в мое сознание стучит.

Я забываю мрачность дней,
пришедших вместе с Новым годом.
Прощайте, прошлые невзгоды,
мне ясность помыслов важней.

Мне ближе солнечный рассвет
с его бодрящей силой света.
Я с ним готов порывам ветра
давать несвойственный совет.

И с наступленьем темноты
бежать туда, где солнце светит.
Где милый друг меня приветит
и скажет – нужен только ты.

Дашенька, Дашулька,
звонкий голосок.
Милая роднулька,
счастья родничок.
Весело воркует —
баба и диди.
Бабушка ликует,
дедушка следит.
На краю бассейна
внученька стоит.
Хлопает в ладоши
и в бассейн летит.
Плавает, как рыбка,
маленький сверчок.
Светится улыбкой —
страх, мол, ни при чем.
Просится на ручки,
ластится щекой.
Радостная внучка,
добрый непокой.

Детская площадка греется на солнце.
Солнечные блики скачут с детворой.
Нет здесь места хмурым и печально сонным.
Радость хороводит с детскою игрой.
Кто-то выбрал горку, кто-то на качелях,
Этот наловчился лазать по стене.
Весело кружится вместе с каруселью
тот, кто недотрогой жался в стороне.
Взрослых восхищает милое визжанье.
Светятся от счастья лица и глаза.
В воздухе летает чувство обожанья
И желанье браво солнышку сказать.

Три секунды – малая частица
в бурном море жизненных свершений.
И не каждый пробует решиться
сделать это время совершенным.

Три секунды – целая страница
в ярком содержании творенья,
Что в анналах может сохраниться
и звучать восторженным рефреном.

Три секунды – бремя испытаний
с полной концентрацией усилий.
Память, окрыленная мечтами
вкладывает заданную силу.

Три секунды – чистая победа
наших замечательных спортсменов.
И выходят новые полпреды
рыцарям советским на замену.

Ночь полярная окрасилась зарей.
Солнце в северные сени заглянуло.
Люди ожили заснеженной порой
и без робости светилу улыбнулись.

Улыбнулась даже брошенная тень.
Стали сполохи на сопках красоваться.
Подвигает ночь пока недолгий день,
но со временем он должен расстараться.

И расщедрится разбуженный рассвет,
распахнув копилку теплого дыханья.
И подснежники появятся на свет,
как предвестники лирических мечтаний.

Я по Питеру прошелся,
много нового нашел.
С раскудрявой разошелся,
к разлохмаченной пришел.
Потрепал ее за лохмы,
подубасил по бокам.
Услыхал такие охи,
как погладил по ногам.
В наслажденье окунулся
и не думал выплывать.
Только к полночи очнулся
и узнал, как милку звать.
Не понравилось мне имя,
да и шалости не бест.
В тот же час мою взаимность
загасил коварный бес.

Ночью ветер не поет,
завывает.
Спать спокойно не дает,
возбуждает.
Только с ветром не резон
возбуждаться.
Лучше с милой перед сном
целоваться.

Ах, как сладок поцелуй,
просто прелесть.
Ты, ветрище, не ревнуй,
дуй добрее.
Вот и милая от ласк
разомлела.
Значит, любит без прикрас —
это дело.

Я по лесенке бегу.
Вверх труднее, легче вниз.
Я быстрей еще могу,
только это – мой каприз.
Сверху я на всех смотрю,
а потом скорее вниз.
Там девчонкам нос утру,
так как это – мой каприз.
Но ступенька подвела,
я уткнулся носом вниз.
Вот такие вот дела,
может это – мой каприз?

Внучка держится за ручку,
мы идем с ней на балет.
Я несу на всякий случай
пару вкусненьких конфет.

Целый час ей заниматься
у балетного станка.
Не грешно проголодаться,
жизнь артистки нелегка.
Только в строгом рационе
нет ни булок, ни котлет.
И не лишни в порционе
пару вкусненьких конфет.

Это – толика питанья,
а не признак баловства.
Кушай, милое созданье —
говорят мои уста.

С ночи зимушка хлопочет,
укрывает снегом землю.
Ветер жаловать не хочет,
знать ему не до веселья.

Поубавила силенок
ветру матушка – погода.
Лег он скромно близ сосенок,
засмотрелся на природу.

А вблизи ожили дачи,
голосят ребячьим смехом.
Детки весело судачат,
им снежинки – не помеха.

И резвятся, что есть мочи
под игривым снегопадом.
Лепят снежные комочки
и играют до упаду.

Строят бабу из снежинок
и до ночи хороводят.
В небо множество смешинок
воздух бережно уводит.

Над миром зонтик из пугающих страшилок.
Витает в воздухе стратегия борца.
Земные ценности страдают от ошибок.
И есть предвиденье вселенского конца.
Последний разум заправляется в ракеты.
Тепло общения сменяет холод фраз.
И, если верить в поминальные приметы,
кровавым месивом заполнят парафраз.

Моим стихам отмерен долгий век.
Они цветут с Великою Россией.
Добреет с ними русский человек.
Душа от них становится красивей.