Любовь Сушко - Соната снегопада. Лирика разных лет

Звериный вой иль это вопль мужчины,

Не разобрать в кромешной темноте,

Но почему она его покинула,

Оставшись только тенью на холсте?

Художник он конечно не из лучших,

Но ведь любовник был бы хоть куда.

А женщина смеется – солнца лучик,

Или во мгле сгоревшая звезда.

Она его любила, это ясно,

Но сон о капитане бросил в ночь.

На берегу ждала его напрасно

Лихой стихии преданная дочь.

Был мертвый капитан еще красивей,

Чем тот мальчишка на заре страстей,

Куда его все бури уносили.

Пропал тогда, и не было вестей.

Она жила, она ждала напрасно,

Сам Дьявол бросил в бездну суеты,

И вот теперь спокойно и безгласно

Голландца своего встречаешь ты.

Он знает, только дева, воскрешая,

Вернет его на землю в этот час,

И он пришел, и буря там большая,

И он зовет, и проступает в нас

И боль, и нежность, хриплый голос рядом,

И встрепенулась, и за ним пошла,

Прекрасна, грациозна, как наяда,

Как нимфа и легка, и весела.

Там воет зверь, о буре возвещая,

Хохочет дева, пригубив вина.

И капитан глядит в глаза и знает:

Все в мире вздор, спасет она одна.

В сумерках пела душа о печали,

Пары кружились вдали под луною.

Тени знакомые всех нас встречали

И говорили о чем-то со мною.

Дедушка, как эта встреча желанна,

Юная бабушка странно ревнива,

Осень, летят журавли неустанно,

В старой усадьбе опять сиротливо.

Только сюда мы однажды приходим

Из чарованья старой усадьбы.

И лабиринтами памяти бродим,

Больше с собой и с другими не сладим.

Вот и стоим на пороге открытий,

Где закружились далекие пары,

И маскарад как предвестье событий

Светлых и темных, и снова устало

Дед говорит о войне и о мире.

Бабушка веер во мраке ломает.

Кто-то играет в тумане на лире,

Страшная тьма их беспечно глотает.

И остаемся одни сиротливо,

Сны, но реальнее жизни порою.

В сумерках речи чужой переливы,

Польские песни, молитвы, открою

Старые книги, приду ненароком,

Там навсегда я останусь с тобою,

Тихо, лишь в небе немом и высоком,

Лунные кони идут к водопою

Придворный поэт пробудился от долго сна,

Вдруг умер король и остался поэт не у дел,

А в мире воскресшем царит и бушует весна,

И птицы поют, только он понимает: отпел.

Нелепая жизнь при дворе не того короля,

Его он ценил, и старался поэт угождать.

Давно исписался, давно понимал – это зря.

Но как-то прижился, не мог по-другому писать…

А Муза оставила, ей было скучно давно,

Король улыбался, кому не понравится лесть.

А зависть других, да отравлено снова вино.

И он приучился не пить за столом и не есть…

Чужой средь чужих, воспевал в забытьи короля,

А тот улыбался – поэты любому нужны,

И вдруг понимает, что зря, все написано зря,

И вдруг все открылось в сиянии дивной весны.

На троне сегодня другой молчаливый король,

Поэты другие придворными станут на миг,

Уходит старик, отыграв свою скучную роль,

И Муза вернулась в покои, да только на миг…

И пусть он напишет о том, что случиться могло,

Когда бы придворным не стал знаменитый поэт.

В бокале высоком отравлено снова вино.

Он выпьет сегодня, едва лишь забрезжит рассвет…

Их вместе хоронят, беснуются где-то шуты,

Вельможи острят, да исполнена пошлая роль,

Среди королей ты поэтом не станешь, но ты

Среди стихотворцев, Старик, на мгновенье король…

Пусть струятся стихи из души, как вода с небосклона,

И в печали и нежности будет царить наслаждение,

Мы уходим в бескрайность, но смотрим на землю влюблено,

Только светлая даль, только ангелов дивное пение.

Вот такой и запомним ее в этот час расставания,

В этот миг вдохновенья, витает в тиши Берегиня.

Что осталось еще нам, прощенье, а после прощание,

Пусть струятся стихи, мы под музыку грез уходили.

Нам осталось в тиши дописать те стихи, улыбнуться

И остаться в саду, молодильные яблоки рядом.

Там, в просторе небесном, к нам снова родные вернутся,

И еще потанцуем мы с ними в плену звездопада.

Жизнь – лишь вспышка костра, и когда он в пустыне погаснет,

Не печалься о том, что успела так мало в ту осень.

Пусть струятся стихи из души, не печалься напрасно,

Мы последние листья – посланья им снова приносим.

Что осталось еще нам? Прощенье, а после прощание.

Пусть струятся стихи, мы под музыку грез уходили.

Вот такой и запомним ее в этот час расставания,

В этот миг вдохновенья, витает в тиши Берегиня…

Ежик с медвежонком до зари

В том лесу, где было так темно,

О звезде погасшей говорили,

Им она светила все равно.

Только там, на краешке земли,

Где легло у скал ночное небо,

Ангел все старался до зари

Ту звезду вернуть, но силы не было.

Он ее достанет из воды,

Капельки прозрачные стряхнет,

– В небе очень мрачно без звезды,

Но она мигнет и упадет.

Что же делать, если там, в тиши,

Больше их звезде не удержаться?

Ежик с Медвежонком не спешили

С звездною мечтой распрощаться.

И когда прозрачной стала тьма,

И заря, готовая разлиться,

Небо заполняла, вдруг сама

Та звезда смогла там зацепиться.

И она сияла с высоты,

Ангелу лукаво подмигнула,

Ежик с Медвежонком у звезды

Танцевали, и она сверкнула.

Пусть мечты сбываются порой,

Пусть нам светят звезды, мрак глотая,

Ежик с Медвежонком под звездой

Ангела усталого встречали.

– Как она коварна и прекрасна, —

Медвежонок ежику сказал.

– Красота всегда была опасна, —

Ежик медвежонку отвечал.

Мышонок Тарас в эту темную ночь заблудился,

Мышонок Тарас вдруг в летучую мышку влюбился,

Он сильно страдал, и решил навестить ее ночью,

А тьма проглотила мышонка Тараса, не хочет

Мышонок сдаваться, несется за нею он снова.

Он камнем в траву полетел, и последнее слово:

– Люблю тебя, мышка Иришка, – взглянув удивленно,

Услышал лишь кот, удивился: – Мышонок влюбленный..

Кот голоден был, и охотился он за мышами,

Да мыши все спали, они разминулись с котами,

И только Тарас, в своей страсти невинной сгорая,

В когтях у кота позабыв обо всем, умирает.

Смирился Тарас и просить о пощаде не смеет,