Никола Хобзенский - Моя свобода

И в движениях зов, и во взглядах,
В каждом слове – эротики дух.
Знаю, милая, что тебе надо,
Но не будем об этом мы вслух.

Всё естественно и… Всё по кругу,
Будет муж у тебя и семья,
Как у всех. И навяжешь супругу
Понимание смысла бытья.

Боже, Господи, Боже Всеблагий,
Сотворивший из грязи людей!
Так и ползаем мы, бедолаги,
В той грязи до кончины своей.

Мужики! Дом, работа и дети,
Телевизор, гулянки подчас.
Для того ль рождены мы на свете,
Чтобы бабы опутали нас?

Нет, нам нужен полёт, вдохновенье.
Расслабляет домашний уют.
Неизбежны и грех, и паденье.
Коль инстинктами люди живут.

Бывает, что простая проводница
Посмотрит – смуту в мысли привнесёт,
Её вниманья хочется добиться,
Попробовать на вкус созревший плод.

Куда исчезла твёрдая решимость
Не прикасаться к девичьим телам,
Откуда снова страсть-то пробудилась,
Что победил «с грехами пополам»?

Воображенье, что ли, разыгралась,
Карманы на рубашке привлекли?
Туда пихая ключ, она касалась
Своей упругой девичьей груди.

Я не хотел обидеть Вас
Своей язвительной улыбкой.
Не сожалею и сейчас.
Да, это не было ошибкой.

В глазах у Вас светилась страсть
И щёки пламенем пылали.
Чтоб в сети Ваши не попасть,
И чтоб надежду не питали

На то, что так таили Вы,
Что в сердце глубоко скрывали.
Чтоб осознали, что, увы,
Напрасно этой встречи ждали…

Осел туман, огонь угас,
И с ним – всё то, о чём мечтали,
Вдруг испарилось на глазах…
А Вы другого ожидали?

Я поражён, однако, сам,
Былые поостыли страсти
К красивым формам и ногам,
В другом я обретаю счастье.
Того желал бы я и Вам…
***

Мне б не разрушить хрупкий храм.
Мне б устоять, мне б удержаться.
И снова в сети не попасться
К инстинктам, к призрачным мечтам.

Я так хотел, чтоб мы немного
За чашкой чая посидели.
Но ты, такая недотрога,
Отказываешь две недели.

Винить тебя я в том не смею,
С тобой мы же даже не знакомы.
Тайком я на тебя глазею,
Красою юной покорённый.

Друзья всегда с тобой, подруги,
Ищу я повод для знакомства.
Слабы, беспочвенны потуги…
К чему мне эти беспокойства?

Так много раз всё это было:
Желанье страстное сначала,
Очарованье речи милой,
В ночи, как музыка, звучала.

Потом – пылающее пламя
Тушить приходится водою,
Не дождевой, не из-под крана,
А ледяною, ключевою.

Итог один – на сердце рана,
И снова хочется покоя.
И всё же ты сейчас желанна,
Хоть не знакомы мы с тобою!

А мне, поверьте, все равно,
О чем Вы думаете всуе;
Кто Вас, красивую, танцует;
И с кем Вы смотрите кино,

Мне безразлично. Хоть порой
Я вспоминаю наши встречи,
Как, властно обнимая плечи,
Склонял Вас к жизни половой.

Не выкинешь из песни слов,
Но можно отмолить с годами.
Была припевом встреча с Вами,
Я и его забыть готов…

Порой мотив тревожит память,
Слагаясь строчками стихов.

А я скажу! Мне незачем лукавить.
Неинтересна женщина мне та,
Которую желанья нет поставить…
Иль уложить… или зажать слегка.

Но, маскою пристойной прикрываясь,
Запрятав чувств движенья под покров,
Глазами с ней нечаянно встречаясь,
Всё понимаем мы без лишних слов…

Смущённые прочтеньем тайных мыслей,
Довериться друг другу не спешим,
Прикрывшись снова маскою приличий,
Мы много слов каких-то говорим.

Коней-желаний не остановить,
Они гарцуют в молодом уме.
Рисуешь ты сердечко на окне,
Стрелой Амура не забыв пронзить.

Сей символ точно выражает мысль.
Он неспроста понятен всем без слов:
Извечное стремление полов…
Две плоти в нём в соитии слились.

Знак сердца – как округлость женских тел.
Стрела-копьё – мужское естество.
Вот образы желанья твоего,
Что ты словами выразить не смел.

Вот мы и встретились. Ну что же, здравствуй!
Я встречи избегал, как мог, с тобой.
Ты знала, что повенчан я с другой,
Но всё ждала! И, видно, не напрасно.

Вот дождалась… Чего теперь, родная?
Не молод я, зачем тебе такой?
Мне страшно быть наедине с тобой.
Да чем же ты пленилась-то, дурная?

Уйди, прошу, сегодня. Обещаю:
Приду к тебе попозже. Ну пока!
Подстережешь опять?! Наверняка.
Дороги все ведут к тебе?! Я знаю.

Если, глядя в глаза, замечаю я в них
В ярких красках своё отраженье,
Мне не нужно подсказок уже никаких —
Знаю ваше ко мне отношенье!

За завесою слов не укроется ложь,
Коль зрачки краски не отражают,
Несмотря на любезности, сразу поймешь:
От тебя, видно, что-то скрывают!

Если прячут глаза и отводят свой взгляд,
Верный признак, что с вами играют.
Если мысли чисты, то глаза не юлят,
На что смотрят – то и отражают!

Не своды это потолка
И не экран проектора.
Бездонная сия река.
В ней гений Архитектора!

Твердь неба неземная,
Оно внутри меня.
Собой всё обнимает,
И в нём парит земля.

Там горизонт – не берега;
Смешав движенья векторы,
Несутся тучи, облака,
Срываемые ветрами.

Бескрайний это океан —
Дня первого творение.
Вихрь грозовой и ураган,
И звёзд в ночи свечение.

Там раскалённый солнца шар,
Земля юлой вращается,
Ловя боками свет и жар,
От солнца согревается.

Знать человеку не дано,
Где небеса кончаются.
Возможно, небо не одно?
Не семь ли получается!?

Твердь неба неземная,
Оно внутри меня.
Собой всё обнимает,
И в нём парит земля.

Цвела душа, расставшись с бренным телом,
В ритм сокращались буйные сердца.
Гулял поселок слепо, обалдело,
И под гармошку песнь лилась отца:

Припев
Рано утром с похмелья проснулся,
Денег про'питых стало мне жаль.
Но какое же было веселье,
Пропил Олину чёрную шаль.