Никола Хобзенский - Моя свобода

Чему кручинишься опять,
Другою хочешь обладать?

Да есть ли у тебя предел?
Ты получил, чего хотел.

Не в результате интерес?
Тебя пленяет лишь процесс…

Инстинкты – наша мотивация?!
Всё ради них, во имя их.
Богатства, тела демонстрация,
Достоинств липовых своих.
Начистив обувь, гладко выбрив
Затылок, бороду, усы.
С мошонки волосы повыдрав,
Мы – как откормленные псы
На сучьей свадьбе…
Всё по кругу!
У пчёл есть матка и у баб…
Так ублажай свою подругу,
Коль ты пред зовом страсти слаб.
Ты раб не Бога! Плоти раб.

Нелюбимая и нежеланная,
Отшатнусь от тебя с отвращением.
Ты подумаешь, что снова пьяный я,
Оскорбившись моим поведением.

Не мани, бесполезны рыдания.
Не смотри по-собачьи в рот преданно.
В сердце есть у меня сострадание,
Но иное уже мне неведомо.

Не увлёкся, поверь, снова играми,
Не вознёс я себя, нелюбимого,
Лишь стараюсь спастись всеми фибрами,
От падения неотвратимого.

Разжигай у других секс-желания,
Если страсти бушуют неистово.
Коль немыслимо существование
Им без этой их цели единственной.

До абсурда доводятся похоти.
Разве в этом смысл жизни всей кроется?
Пустота… И без допинга плохо им,
Ведь не Богу, а дьяволу молятся.

По широкой украшенной лестнице
Вниз спускаются, в ад, беззаботные.
А пресытившись всем, с жиру бесятся,
Распаляя инстинкты животные.

Мне бы шашку и штоф самогона,
Мне бы девушку с длинной косой,
И плевал я на ваши законы
И на весь этот бред наносной.

Никого не обижу, не трону,
По любви, по согласью войду,
В гости к другу, в девичью истому.
Выпью с тостом «Всегда быть добру!»

Мне претит бесполезный, унылый,
Марш в колонне, не знающей путь.
Ритм потерян, теряются силы —
Мне бы с этой дороги свернуть.

Вы идите, коль вам это надо.
Я присяду и передохну.
Штоф пустой пусть валяется рядом,
Шашку в ножны – и с пани засну!..

Не заблудиться бы ночкою синею,
Не провалиться б под лёд.
Вот обниму свою девку красивую
И закружу в хоровод.

Вспыхнет звезда, засияет искристая,
Верю, что мне повезёт.
Банька натоплена, шуба пушистая,
В се'нях любимая ждёт.

Что же ты, реченька, милая, плещешься
Страшной своей полыньёй?
В водах твоих мне могила мерещится,
Тонок ледок под ногой.

Эх, угораздило мериться силою,
Ловкостью с мощной рекой.
Не одолеть полынью незастылую,
Не покутить нам с тобой.

Светится твой огонёчек призывненький
Там, на угоре 8 8 Угор – высокий берег у реки. большом.
Будто сигналит мне: родненький, миленький,
Не утони подо льдом!

Ты в тонусе, и у тебя роман —
Молоденькая девочка влюбилась.
О, как наивен, глуп ты, старикан,
Ты возомнил, что юность возвратилась?

Конечно, ощущения не те,
И может статься так: коса на камень;
Не сможешь удержать её в узде,
И для тебя она богиней станет.

Да, если Богом ты не покорен,
То сотворишь сам из неё кумира.
Ты выглядишь наивным дураком,
Она тебя, дедуля, окрутила.

А ты и рад: никак, помолодел,
И сразу стимул в жизни появился.
Который раз, и это не предел —
Так и живёшь: развёлся, поженился.

Ты в лабиринте жизни заблудился,
Всё получил сполна, чего хотел,
Но компас у тебя, наверно, сбился.
По кругу бег до смерти – твой удел!

Без них нас бы просто творили.
Зачем же нам нужно тогда,
Чтоб в муках они нам родили,
Что нас к ним влечёт иногда?

Нам стимулом служит, мотивом
Не ум их. Возможно, душа?
Когда она в теле красивом
И дева собой хороша.

Как полное солнца затменье
Бывает в природе порой,
Так сходит на нас наважденье,
Теряем мы власть над собой.

И хоть понимаем прекрасно,
Что всё под копирку у них,
Но все рассужденья напрасны
О том, что мол, много других.

Попала она в ожиданье,
На ней, видно, стрелки сошлись.
Волнует нас с нею свиданье.
В чём дело? Пойди разберись…

Но лучше всего – откажись
От розовых, глупых мечтаний.
На грешную землю спустись.
Коль станешь сильнее желаний,
То, значит, познал эту жизнь!

«Ругаться хватит, сука склочная!
Ты распугала весь народ, —
Кричу я на неё наро'чито, —
Ну кто же так себя ведёт?»

Да видят все, что ты красавица!
Характер только твой не мёд.
Зачем как зверь на всех бросаешься?
Кровь волчья, что ль, в тебе течёт?

Горда, умна и независима.
И ласку ты не признаёшь.
Семью ты всё же любишь, видимо,
Коль охраняешь, стережёшь.

Свирепый лай и пасть зубастая
Наводят ужас, страх и дрожь.
Не зря овчарка ты кавказская —
Себя как сука и ведёшь.

Чужая жена – плод запретный так сладок.
Классический случай – жена неверна.
Неправильно это, а может, не надо
Её обнимать? Всё ж чужая жена!

Не мне их судить; помню, тоже шёл рядом,
Она намекала: мол, муж – не стена.
Мне совесть кричала: «Не надо, не надо,
Не тронь, не твоё. Она чья-то жена!»

Но чары сильны, на рубашке помада…
И совесть уснула, а нам не до сна.
Вот так и живу, вот такая «награда»:
Уже не чужая, а просто жена.

Шёлк не скрывал её изгибы,
Соски нахально выпирали.
При всём желаньи вы едва ли
Сие не замечать смогли бы.

Приёмы модниц всем известны,
Но дьявол прячется в детали.
Все оправданья неуместны —
Её вы сами возжелали.

Не испорчена ласками дева,
Но уже содрогаясь во сне,
Представляет себя королевой,
Примеряет партнёров себе.

Неуёмное плоти влеченье,
Нелегко в теле юном сдержать.
Неизбежно оплодотворенье,
Детородный инстинкт не унять!

И, лучась первородною силой,
За ресницами прячет глаза.
Вот уже за собой поманила
Плодовитая, видно, лоза.

Распустился бутончик красивый,
Будоражит инстинкт половой.
Покоряясь природным позывам,
Возбуждает она род мужской.