Никола Хобзенский - Моя свобода

Вечерело, спустилась тягучая тьма,
Водной пылью был воздух пропитан,
И глухая стояла вокруг тишина.
Мир исчез. Мир свернулся, как свиток.

Был безвременья час, может даже и век,
Или только секунда промчалась?
Время больше не шло, прекратило свой бег,
Чёрной точкою вдруг оборвалось.

Это было давно, в южном городе том,
Юность пела, кутила, гуляла.
Вечерело, я вышел один на балкон…
Тьма накрыла меня покрывалом.

Ветвей водопадом плакучая ива,
Бывало, не раз укрывала влюблённых
От яркого солнца, от глаз посторонних,
Сама, словно дева, кудрява, красива.

Дожди её крону любя полоскали,
И ветер сушил листья ласково феном,
Но слёзы текли по ночам неизменно,
Рассвет заставал иву в плаче, печали.

И лишь по весне, надевая серёжки,
Уже не грустит в них плакучая ива.
Она расцвела, весела и счастлива.
Она – королева с журнальной обложки.

Вот и в Америке берёза,
Как я соскучился по ней!
Всё, как в России: снег, морозы,
Всё, как на Родине моей.

Но отчего же ствол не белый?
Наверно, климат здесь не тот?
Не от тоски ли почернела
Кора твоя, что так гнетёт?

Берёза, милая берёза…
Как в детстве, припадаю к ней.
Ствол чёрный омочили слёзы,
И на душе уже светлей.

Ты и в Америке красива,
Но видит Бог, что неспроста
В России с необычной силой
Белее снега береста!

За окошками вагона
Дефилируют берёзки.
Ветерок лохматит кроны,
Поправляя им причёски.

Виртуозно Бог соделал
Необычные наброски:
По зелёной краске мелом —
Вертикальные полоски.

Ах, сторонушка родная
Дождалась прихода лета.
О зиме напоминают
Лишь берёзы. Белым цветом.

Эта сказочная ягода,
Свежестью своей пленяет.
Осень, листья в лужи падают,
А она костром пылает.

Цвет оранжевый, насыщенный,
Кожа тонкая и гладкая.
Светится огнём таинственным,
Поспевая, мякоть сладкая.

Коли вяжет – недозрелая,
А дозреет – превращается
В сочное желе и спелое.
Тронешь – лодочкой качается.

Есть сорта хурмы особые:
«Королёчек» шоколадный;
«Бычье сердце» – раз попробовав,
Не забудешь вкус приятный.

Ягоды её мясистые,
Вялим их когда и сушим —
Словно сливы морщини'стые
С финик-мармеладным вкусом.

В июле, в середине лета,
Рассыпав золото во мхах,
Сияет сочно-ярким цветом
Морошка в северных лесах.

Янтарных ягод нежный сгусток —
Медово-жёлтая икра
С неповторимым терпким вкусом…
Вот и пришла её пора.

Недолог этот праздник лета,
Поспевших ягод урожай
Мох поглотит. Я знаю это
И мчусь на крыльях в жёлтый рай,
Что средь болот рассыпан где-то…
Морошка манит: «Приезжай!»

И школьный сад, и яблони в цвету,
Весеннее природы пробужденье.
Я не забыл всю эту красоту,
От запахов цветочных опьяненье.

Пар поднимался от сырой земли,
Дотаивали «айсберга» остатки,
О, как хотелось мне тогда любви
Отдаться безвозвратно, без оглядки.

Любя, страдая, мучаясь, тоскуя,
Сгорало сердце юное в огне,
Я обнимал берёзу молодую,
Пил сладкий сок из раны на стволе…

Каждую ягодку тронув руками,
В жбане дубовом давлю их ногами.

Красные брызги и чмоканье жижи,
Сок винограда ступни мои лижет.

Будет бродить это пенное зелье
В банках, закрытых в моём подземелье.

И к Рождеству благородный напиток,
Расшифровав тела недугов свиток,

Чистым огнём прокатившись по венам,
Станет лекарством на уровне генном.

Вылечит все застаревшие раны.
Снова я стану здоровым… И пьяным.

Пусть мало кто меня поймёт,
Но тот, кто старше, помнит вроде.
Хотя сегодня он не в моде,
Но в памяти людей живёт.

Эпохи целой воплощенье,
В нём пили чай, вино, кефир.
Боролись пламенно за мир,
Справляли свадьбы, дни рожденья.

Стучал он глухо на поминках
По деревянному столу.
Звенел на «свадебном балу»,
Тон задавал на вечеринках.

Под тосты – «выпьем на дорожку» —
«Пятнадцать капель» отмерял.
В вагонах звонко дребезжал
О подстаканники и ложки.

По ободок в себя вмещал
По двести грамм водички с газом.
Запотевал с холодным квасом,
В столовых гранями блистал.

А в павильонах «Пиво-воды»,
Когда на мойку попадал,
Ценой на донышке сиял.
Служил советскому народу,
Как рюмка, кружка, как бокал!

Они меня с улыбками встречали,
А провожали – злобно глядя вслед.
Я уходил в смущеньи и печали,
Поняв: халявы в этой жизни нет.

Так сладко и заманчиво звучали
Слова о том, что плата не нужна!
На их приманку клюнул я вначале,
Халява – слаще мёда и вина.

Пьянит, туманом разум застилает,
Но есть в ней червоточинка одна —
Похмелье неизбежно наступает
И платим мы за всё. Всегда! Сполна!

Ночами крик истошный за окном
Ознаменует наступленье марта.
Беда, беда мне с собственным котом.
Он доведёт супругу до инфаркта —
Израненным, в крови, являюсь в дом.

О, этот взгляд весны из-под фаты!
Неясное, тревожное волненье
От пахнувшей младенцем красоты,
Чарующей до головокруженья.

Кошачий март. В загулe кот Шимон.
Проносятся эскортом сучьи свадьбы…
На пулемёт уставший купидон
Волшебный лук не глядя обменял бы,
Стремясь поспеть за мартовским котом.

Затянуло в толпу, как в пучину,
Тараканы чужие налезли,
Зашуршали со старыми вместе…
Дихлофос.

Разбросал интернет паутину,
Опрокинули в пропасть вершину,
Пасть оскалив, свою выгнул спину,
Злобный пёс.

Да я бы и не вспомнил о тебе,
Но повстречал нечаянно недавно.
Наверное, я выглядел забавно
В тот миг. Я был весьма навеселе.