Сола Монова - Стихи

а над городом – ночь…

в тот бесполезный день, когда ты меня бросишь
надену смешные туфли Серджио Росси
старой коллекции зима-осень
купленные в Милане на распродаже, с россыпью
стразов и жутких бантиков розовых
отправлюсь туда, где пьют, и всё остальное – тоже
с теми, кто подешевле, и с теми, кто подороже
а может
просто пойду по улице – зонт сложен
в тот бесполезный день

в тот бесполезный день, когда я тебя брошу
на улице будет пасмурно, жиденькая пороша
станет кидаться под ноги серым глухим прохожим
эти осадки напоминают дрожжи
что-то такое липкое-липкое множат
и множат
выглядеть гордо и сухо невероятно сложно
но можно
как все эти брошенные ненужны, нежданны, невхожи
и так похожи
бестактны, бесполы, одеты в меха и кожу
безвкусно, но это не главное, главное всё же
что я тебя брошу
словно чужую ношу
в тот бесполезный день

в тот бесполезный день, когда ты меня бросишь
кто-то тебе повяжет ужасный галстук в горошек
и каждая маленькая улитка высунет рожки
и скажет, что я была сложной

жить нужно проще
прощать и прочить
только хорошее
только хорошее, будь ты хоть бомж, хоть Ротшильд
нагими пришли-нагими уйдём, можешь
проверить, кто раньше, кто позже

кто в тот бесполезный день

Стань мне верным, Милый. Стань мне милым.
Ты же мой, не чей-нибудь ещё.
Осень город дождиком омыла.
Весь: от небоскрёбов до трущоб.

Вычистила скверное из скверов.
И теперь, как с чистого листа,
Стань мне милым, Милый. Стань мне верным.
Не казаться постарайся. Стать

Постарайся. Сад желтеет райский.
Осень, Милый, в сердце и в саду.
На каких творцов ни опирайся —
Осень наступает раз в году

Неизменно. Стань мне неизменным
Осенью, не досчитав до ста.
Кровь из пальца, как и кровь из вены,
Цвет имеет общий и состав,

Группу, резус, сахар, соль и перец.
Не переливай ее шутя.
Верность не участник разных первенств,
Тех, где номера на лошадях.

К чёрту номер, Милый. Стань мне милым!
Отрекись от скачек и коммун.
Осень всех на свете полюбила,
Но не изменила никому!

И вот, когда ты заплачешь по-детски горько,
Как тысячи первоклассников с двойками в дневниках,
Я буду греться в своих подмосковных «Горках»,
Сыпать орехи белкам и дуться издалека.
Ну а пока, всё выходит слегка иначе:
Перекрывают шоссе – хоть по полюшку на санях.
Знаешь, мой мальчик, счастливые тоже плачут.
Счастья тебе, мой хороший, такого, как у меня!

А ты летел, и ты был высоко,
А я сгорала в недопитой Ницце.
И мне хотелось так тебе присниться,
Чтоб ты не думал больше ни о ком.
Прибой змеился, галькою шурша,
Тянулся нагло пенными руками
И пел: «Мадам, не нужно нареканий.
У страсти бесприютная душа.
Мадам, любовь проста, как божоле,
С недобродившей сущностью игристой.
Я вылизал тут тысячи туристок,
И ни о ком ещё не пожалел».
Точа бока податливых камней,
Умеренно, без силы океана,
Прибой шипел: «Любовь непостоянна».
А ты летел и думал обо мне.

заходя в чью-то жизнь
вытирай ноги
[чтоб оставить в ней чистый след]

в Изумрудном городе
все дороги
кольцевые

на Майбахе
или осле
всё равно по кольцу

при любых затратах
на крутые турбины
и корм ослу

на девятом пугающем круге МКАДа
адски опасно говорить вслух

просто гони
[бесконечно и скользко]
как послушная белочка в колесе

все хотят быть умнее и выше ростом
все мечтают решать за всех

каждый видит себя безусловным центром
единственной точкой G
а в режиме вибрации очень ценно
не кончать
[сохранять режим]

как круги по воде разошлись кольцевые
и каждый в своем кольце
главное – знать, что все люди живые
в начале
[а не в конце]

Как жаль, что тебе не двадцать.
Ты, видимо, был хорошеньким:
Изящные пальцы,
Рубашка в горошек.

И девушки в твоих спальнях
Баюкали и царапались.
Счастливей не стали,
Но очень старались.

А я навоображала…
У мыслей крутые графики —
Как Килиманджаро
В далёкой Африке,

Как схемы людских миграций
По первобытной суше.
Всё портят твои недвадцать…

Но это к лучшему!

Пауки качались, как гимнасты,
На своих парадных паутинах.
Лето, собирая вещи наспех,
В полночь безвозвратно уходило.
И казалось, что в его уходе?
Что в уходе каждого и каждой?
Пресыщаясь милостью природы,
Все мы безответственно-вальяжны.
И казалось, раз оно пылало,
Скидывало туфельки в прихожей,
Обнажало рифы из кораллов,
Значит, и другие будут тоже,
Значит, есть какая-то причина,
Значит, есть какая-то харизма.
Так приходят женщины к мужчинам,
Полные любви и оптимизма…
И казалось, лишь бы с уходящим
Летом, пережитым в полной мере,
Беспристрастный электронный ящик
Переписку прятал в дальний сервер…
Но чем больше лет, тем меньше страсти,
Меньше юных мыслей и поступков…
Пауки качались, как гимнасты,
Бабочки вились, как проститутки.

Вы знать, конечно, не должны,
с кем я была всё это время,
в какие новые гаремы
просилась на права жены,
кого честила добела,
и по каким прошла бульварам,
и скольким неразлучным парам
их неразлучность прокляла.

Вы – первый мой стереотип
о голубой крови из Вены.
Вы слишком необыкновенный,
чтоб многократно снисходить,
но только Вена вам мала,
и мал Париж, и мало мира,
и эта скромная квартира
пленить Вас тоже не смогла.

Зачем хвататься на бегу,
По-шутовски и бесполезно,
я Ваши древние болезни
распространяю как могу.
В эстетских грёзах о призах
на жертвы смотришь философски —
Вы исключительно бесовский,
но этого не доказать.

Помнишь, мы встретились. Был ноябрь.
Город послушно менял резину.
Ты мне сказал, что не любишь зиму,
В принципе, как и я.

Брал меня за руку, вёл в трактир
Вместо того, чтобы спать и бегать.
Ты мне сказал, что не будет снега,
Если мы захотим.

Пили вино. Целовались зло.
[Как перепуганные волчата].
Я незнакомым писала в чатах:
«Как же мне повезло!»