Сола Монова - Стихи

Дворники вымели все дворы,
Город стирал об асфальт резину,
Метеослужбы просили зиму!
Вежливо [до поры].

Дальше – неясно. Вино, постель,
Чёрные простыни – шёлк и хлопок.
Мир разорвался на сотни хлопьев,
И началась метель.

Столбик термометра взял «зеро»,
Села зарядка на телефоне.
Снег совершал на твоём балконе
Зимний переворот.

Пальцы ломило от нежности,
Столбик термометра падал в бездну.
Я повторяла: «Зима исчезнет,
Если мы захотим».

Снег разлетался как серпантин,
Город стоял в сумасшедших пробках…
Я повторяла, но как-то робко:
«Если мы захотим…»

Город к утру поменялся весь.
Кто-то забыл поменять резину.
Ты мне писал, что не любишь зиму,
Редко по СМС.

Помнишь, мы встретились. Был ноябрь,
Было в трактире полно народу.
Ты не сумел обмануть природу…

В принципе, как и я.

Давай сразу покончим с прошлым.
Ты – хорошая.
Я – хорошая.
Он тоже хороший.

Придумаем оправдание – солнечная активность.

Тут не попишешь – в газетах картинки
Страшных цунами и катаклизмов,
Мир на грани войны, плюс пресловутый кризис.
Люди подвержены страшным мучениям.
Мы – не исключение.

Не ведаем, что творим.

Ему одиноко, он вроде как строил Рим —
Построил только фундамент.
Ты типа червонная дама.
Хотелось бы в дамки.
Подумала: «Дам-ка».
А тут – я.
Оп-ля!

Я в роли стервы и эгоистки:
Не постыдилась читать переписки,
Утром наделала визгу-писку.
Хотела менять прописку.
И в результате чего – одышка.
Бежать – задыхаться. Дурацкие вспышки
На солнце и даже чуть-чуть на луне.
Шило и мыло идут по одной цене.

Итак, подытожим.
Я – хорошая.
Ты – хорошая.
Он тоже хороший.

Мы выступаем единым блоком.

Поставим друг друженьке смайлики в блогах.
Сходим «пошопиться» постдепрессивно,
Снова станем очень красивыми.
И что?
Рим не достроен. Я – эгоистка.
Белая шашка к чёрному полю близко.

Всё повторится в других комбинациях.
Лишь бы только хватило финансов,
Ибо и гибнем-то мы за металл, за нал.
Гибнем жестоко. На уровне кухни. На уровне НАТО.
А парень-то твой знал?
Ну, конечно, не знал.

И не надо.

У одуванчика белая кровь,
Белая кровь и одежду пачкает.
Ты расскажи мне, мой милый мальчик,
Что такое любовь!
Может меняется к лету она,
Точно головка у одуванчика?
Ты расскажи мне, мой милый мальчик,
То, что лишает сна!
Ты расскажи мне, ведь ты не святой.
Все мы живые – у всех романчики.
Ты расскажи мне, мой милый мальчик,
Что между нами, что?
Я же втянулась во весь этот пух!
Дунешь – и, кажется, всё заманчивей…
Ты расскажи мне, мой милый мальчик,
То, что ласкает слух.

Просто вложи в беспородный цветок
Всё, что глупышкам плетут обманщики.
ЭТО же главное, милый мальчик,
А не какой итог…
У одуванчика белая кровь,
А у ромашки совсем прозрачная.
Ты расскажи мне, мой милый мальчик,
Что такое любовь!

ты приехал и тут же начал гордиться собою
ты приехал и даже на меня «не ругался»
хотя я не наклеила в твоём кабинете обои
и валялся с носками самый серьезный галстук
ты увидел, что жизнь моя не криминальна
поязвил, что случайно на мне женился
и почудилось – вот он [законный и персональный]
для зашторенной спаленки – тёпленькая синица

ты приехал, достал телефоны, достал бумажник
растолкал ноутбуком на круглом столе предметы
выпил залпом шампанского брют дважды
и ушёл в бесконечные ёмкости Интернета
я смотрела на блики мерцающего монитора
что меняли цвета на порхающих крыльях носа
и молчала – к чему все нелепые разговоры
в них ответы [навскидку] банальнее, чем вопросы

я смотрела сквозь стёкла на пафосный профиль ночи
и луна была влажной, как брюшко у лягушонка
ядовито-оранжевой и экстремально-сочной
словно к бедным неспящим выходит из фотошопа

а давай, ты приедешь ко мне как в 2005-м
в два часа ночи, пахнущий алкоголем и зимней улицей,
и потащишь к каким-то своим ребятам,
которые весь день работают, а всю ночь тусуются.
ребята мне будут шептать на ушко, что ты нехороший,
что я у тебя какая-то там,
и все подробности твоего комсомольского прошлого,
а ты закажешь мою любимую песню дремлющим
музыкантам.
А потом мы поедем к тебе, я залезу в одежде в ванну,
ты станешь меня раздевать, смеяться, намочишь
пиджак и брюки,
а потом мы будем долго-долго лежать на диване
с бутылкой брюта.
и ты будешь думать, что у меня неплохие стихи и ноги —
гладенькие и стройные, правда, гуляют пока по-детски,
и от этого будет не расставаться еще немного
хотеться.

Эта нежность не выносится на суд,
Потому что никого не задевает.
Где-то мутная, а где-то питьевая,
Помещённая в серебряный сосуд.
Настоящая волшебная вода,
Отделённая от взвеси и от тины,
Нашей собственной законной Палестины
Исцеляющий священный Иордан.
Мы пройдём его по глади и по дну,
Сквозь Царей и сквозь распятую Античность,
Но поступим глубоко аполитично,
Не смущая из конфессий ни одну.
Так не трендово:
Без like,
Без follow me,
Без воинственных победных репортажей
Будем счастливы, но никому не скажем,
Безгранично будем счастливы.
Аминь!

Столько лет уже, столько лет,
А жалею всех, как дитя.
Покраснел в саду бересклет,
Утки в небе на юг летят.
Вроде есть у меня ружьё,
Есть лицензия на отстрел,
Только уток люблю живьём,
А не жаренных на костре.
Утки-утки, летите прочь,
Завершая прощальный круг.
У Барашка возьмут ребро,
У Осётра возьмут икру.
Всё съедобно: и плоть, и кровь,
Все мы здесь – в пищевой цепи
Между рёбрами и икрой,
Между «выкусить» и «испить».

Есть ружьё и патрон в стволе,
Да стрелять аппетита нет…
Пусть живут себе на земле
Утки… люди… и… бересклет.

знаешь, Бро, никогда не поздно —
обязательно станет легче
пусть Любовь на правах гипноза
пробирается в мозг и лечит лечит
опухоль эгоизма
[что научно неизлечима]
подбирает людей с харизмой
не по масти и не по чину
просто так – без понятной пользы
вырастаешь большим и верным
знаешь, Бро, никогда не поздно
верь мне!