Андрей Родионов - Поэтический дневник, начатый в день смерти Юрия Мамлеева 25 октября 2015

Глядел на небо. Вспомнил, в девяностых
Покрасить в театре половик мне в чёрный дали,
И я, поскольку был халтурщик злостный
Его покрасил в цвет сегодняшней небесной дали

Увидев половик начальник замер от тоски,
Как я сейчас, когда глядел на небо,
Он приказал заклеить всё кусочками фольги,
А называлась эта опера – «Богема»

Сухаревская площадь, строение семь
Что это? Памятная табличка там, где я жил
Оказывается, Юрий Визбор тут шесть
Лет провёл, а не ты, дебил

Остановился. Деревья там, в окнах свет,
Был с собой ром, сел на лавочку средь двора,
Выкурил медленно несколько сигарет
Вот и закончилось всё, собираться пора

Я захожу ночью в магазин продукты
Девушка в чёрном поднимает футболку
И я и продавец и её пьяный юный спутник
Наблюдаем во всю спину её татуировку

Арабская вязь на спине её хилой
Веселье смерти в глазах удолбанных синих
Золотая молодёжь увлечена игилом
(организацией запрещённой в России)

Привет, дневник. Сегодня двадцать
Второго ноября в течение
Трава вдоль рек сияла адским
Холодным розовым свечением

Потом пришёл он, белый котик,
Прокрался белый снег бесшумно
На вишни и на огородик,
На яблони и в мозг безумный

Мы едем на кинопремьеру, смотри
Сколько снега, сколько берёз
То ли страна 03,
То ли страна Оз

Сигарёв, Сигарёв
Мы к тебе идём
Угости нас сигами
И вискарём

Ворона ходит по двору
Кот ходит по квартире
Когда-нибудь и я умру
Как СУ-24

Зайду куда-то не туда,
Случится чудо
И может выйду я тогда
Из ниоткуда

Где ты был сегодня, папа, что глаза
Удивляло, что напишешь ты про смерть
А у смерти-то в одной руке коса
А в другой её руке планшет

В цэдэха я был сегодня, в цэдэха
Ярмарку серьёзной книги посетил
Цэ пугало, Дэ пропало, только Ха –
Древний дух литературы там царил

Двадцать седьмое. Двадцать шестое
Кончилось этой ночью,
Вышел из бани я вместе с женою
Увидел луну сорочью

Снег освещённый светом мёртвым
Чёрных дерев истуканы
Скорее отсюда, тут банник с чёртом
Уже расставляют стаканы

Лечу в Екатеринбург, дружок,
И помню, тихий,
Один серебряный листок
На ветке дикой

Тогда я вышел покурить,
Там вот поминки,
Искал какую-нибудь нить,
А нету нитки

Центр Ельцина, гнездо вредителей
Тут стихи я свои читал,
Где пешеходы пропускают водителей,
Екатеринбург, Урал

Потом посетил музей Ельцина,
Девяностые, междометие,
Смерть тогда читала мне лекции
В течение десятилетия

Сидим с женой опять в аэропорту Кольцово
Здесь каждый раз я постигаю заново
Смерть – тихое загадочное слово
Сегодняшняя новость – смерть Рязанова

Фильмы о людях, вышедших из моды,
Судьбы ирония – внезапно вдруг понять:
Учил Рязанов, дату своего ухода
Что надо благодарно принимать

Сегодня, первого декабря
Москва была словно порт
Разоблачаемый ФБК
Чайкой кружил прокурор

Вода отражала рябь фонаря
И в тьму, окружавшую свет
Бросали прохожие как якоря
Окурки своих сигарет

Второе декабря уже того
Как в раковине выпитый стакан
Из толщи туч глядит в моё окно
Больного месяца турецкий ятаган

О будущем России потрындеть
Желаешь ты со мной или зачем
Заканчивается обычно день
И не запоминается ничем

В сборнике чёрном небольшом
О будущем России искал стихотворения
Там кое-где над текстами написаны карандашом
Рукой моей девочки аккорды для исполнения

Итак она жила в Луганске, еле видимы пусть
Ноты гитарного аккомпанемента
Перебирая струны учила наизусть
Русское поле экспериментов

Принесла в Воронеже молва
Милые далёкие слова
Посикунчик, Гельман и Компрос
Пермский грамм, пермяга, дикорос

Если в небывалые сады
Попаду и вдруг увижу пень,
Точно так же вспомнишься мне ты,
Зимняя бессолнечная Пермь

Тает снег, ребята, ну прощайте!
Не судите меня слишком строго,
Если есть за что, меня скорей прощайте,
Я как дед растрогался немного

Поезд, самолёт или автобус,
Что вам, артистической ораве
Время? Время – шар, кровавый глобус,
А точнее я сказать не в праве

Следите ли вы за Тимуром с Амуром?
Конечно, ведь апокалипсис
И интересен звериным амуром,
Смешными штрихами, деталями

Козёл и тигр, Сирия и Россия,
Служение и рукопожатность,
Приметы конца времён отразили,
И в жизни, и в смерти есть ржака

Сегодня я пошёл пораньше
Вниз, в магазин, за кока-колой
И услыхал как плачет баньши,
В платочке бабушка, алкота

Ты баньши, банщица, чертовка,
Скорее запишу в тетрадь
Печальное, простое слово
Неясное, кажется, «блядь»

Этот дом как чёрный ящик
Над моею головой
Весь свой ужас леденящий
Ветер вкладывает в вой

Всё холодное и злое
Десять суток декабря
Воплотилось в этом вое,
Ветер, хочешь вискаря?

Возвращаются в Прагу Алена и Ян
Из культурного чешского центра,
На прощание знакомых своих россиян
Развлекли они милым концертом

Это было в кафе под названием Март,
Но ещё было долго до марта,
Был декабрь и мороз красноносый на старт
Выходил с костылём и подарком

Смерть вроде то же, что и смердеть,
Почему же ты такова,
Реальность, многие – запах и смерть,
Разъединяют эти слова

Может смысл в мгновении гона,
В неожиданности её, иначе
Зачем голова медузы горгоны
В метро на пакете с лейблом версаче

Ходил на фильм «Шпионский мост»,
Потом на спектакль брусникинцев «Бесы»,
Пока, воскресенье! Прощальный тост
За наши культурные интересы