Максим Коляскин - Тонкая чёрная линия. Повесть. Стихи

– И ты права! – больной поцеловал свою сиделку в растрепавшиеся на голове волосы и откинулся на подушку: – К завтрашнему утру я озвучу тебе свою задумку. Буду диктовать текст, а ты записывать или фиксировать на диктофон, а лучше и то, и другое. Но у меня есть и ещё одна мысль. Что ты там говорила о редактуре?

– Вы хотите отредактировать свою «большую книгу»?

– Я хотел бы там кое-что подправить, но эта работа может подождать. Мне хочется с твоей помощью вычитать и окончательно отредактировать продолжение, точнее, окончание «большой книги», как ты её назвала…

– Продолжение? Существует продолжение?! – изумилась Юлия.

Разговор затянулся, но сиделка и её подопечный забыли о существовании времени. Писатель рассказывал о тексте второй части своего масштабного труда, практически готового к печати. Новая книга нуждалась только в чистовой редактуре и оформлении. Автор сам не мог объяснить, почему до сих пор не опубликовал хотя бы часть текста. Всё время что-то мешало. То стремление напечатать свой труд сразу в полном объёме; то маниакальное ощущение недосказанности, незаконченности, неидеальности взлелеянного им произведения; то глупое желание самому иллюстрировать книгу, несмотря на отсутствие таланта художника; то жизненная суета; то болезнь, плохое настроение и прочий вздор.

– Вероятно, окончание «большой книги» ожидало своего «окончательного редактора». Не исключено, что им станешь ты, Юля…

– Я не решаюсь поверить Вашим словам, но сделаю всё, что смогу! – произнесла сиделка ломающимся голосом. – Мне немного страшно почему-то, но под Вашим руководством я справлюсь, наверное. К тому же у меня есть некоторый опыт работы над первой половиной книги…

– Ты редактировала её без моего согласия? – нарочито грозно воскликнул Писатель и рассмеялся вслед словам.

– Нет-нет, как бы я посмела? У меня есть блокнот с пометками к страницам книги, – пояснила Юлия, – и если Вам будет интересно…

– Мне очень интересно, – не дал договорить сиделке больной, – но сейчас нам не следует хвататься за всё и сразу. Видишь на моей груди, рядом с нательным крестиком серебряный медальон? Сними его с цепочки своими руками…

Сиделка наклонилась к своему подопечному. Она с предельной осторожностью, будто великую драгоценность, тонкими пальчиками отсоединила медальон и зажала его в ладони. Юлия уже догадалась, какое сокровище попало к ней в руки, но всё-таки спросила:

– Что это?

– Это всё, что у меня есть, не считая спрятанного за душой, – улыбнулся Писатель. – Возможно, с моей стороны легкомысленно доверить всю свою жизнь почти незнакомой молодой женщине, но раз мы договорились о честности взаимоотношений…

– Даже не сомневайтесь!

– Я и не сомневаюсь. В памяти медальона ты найдёшь мою писанину, разную… Есть там и материалы, не относящиеся к литературе. Если интересно, можешь ознакомиться и с ними. Впрочем, это имеет смысл лишь в случае, если тебе важен полный портрет больного, без изъянов! – немного натужно рассмеялся он. – Только прошу тебя не торопиться с чтением. Мы же решили начать завтра новый труд, правда? Более того, моё больное сознание рисует новую жизнь: островок в океане, она и он, жизнь и творчество на ощупь… На этом невероятном острове я буду называть тебя Евой, хорошо?

– Прекрасно! В таком случае Вы станете моим Адамом…

После того, как Юлю сменила ночная сиделка, Писателю захотелось немедленно уснуть, чтобы встретить новый день отдохнувшим, открытым радости и манящей неизвестности творчества. Но быстро отключить своё сознание, перебирающие обрывки нереализованных ранее задумок и сюжетов, не получилось. Поздней ночью в смятенную душу Писателя постучалась редкая гостья – дочь вдохновения, долгожданная Идея. Он счастливо улыбнулся, и ещё некоторое время обсуждал с гостьей принципы взаимопонимания. Уснул Писатель только после того, как подписал с Идеей Декларацию о намерениях.

Несмотря на недолгий сон, он проснулся бодрым и радостным за несколько минут до появления Юли. Она же показалась ему сегодня непривычно молчаливой и несколько заторможенной.

– Что случилось, Юленька? – встревожено спросил он.

– Я – Ева! – неожиданно заявила она и удручённо проговорила: – Я не выспалась, но не обращайте на это внимания. Простите, пожалуйста, но мне не удалось удержаться. Прочитала окончание Вашей «большой книги»…

– Полностью? – охнул он. – По-моему, это невозможно. Когда же ты успела?!

– Вы правы, прочитать за ночь такой объёмный текст невозможно, поэтому я его… проглотила…

– Ты – несносная девчонка, Ева! Зачем так торопиться? Скоро, завтра, наверное, у тебя появится достаточно времени для чтения. И потом, мы же договаривались!

– О, простите, мой Адам! – с надрывом провинциальной актрисы воскликнула Юлия и чмокнула Писателя в щёку. – Я хотела прочесть всего несколько страничек, но не смогла остановиться. Окончание Вашей книги повергло меня в ступор. Что там редактировать?! Не понимаю, как Вам это удалось, но прочитанный мною текст – прыжок вверх, на новый уровень!

– Так и должно быть, – с удовольствием усмехнулся Писатель и пояснил: – Автор растёт вместе с героями книги. Но скажи мне на милость, ты совершенно не в состоянии работать? Я настроился, а завтра… Завтра всё будет сложнее.

– Да? Что за странные разговоры о завтрашнем дне? Почему всё станет сложнее, и у меня появится время на чтение? Вы что-то не договариваете!

– Извини, Юленька, но я чувствую, что завтра меня ожидает новый приступ болезни, – неожиданно признался он, – но пусть это останется между нами.

– Я – Ева! – снова повторила Юля, но теперь её слова прозвучали задумчиво и печально. – Не знаю, откуда у Вас подобные предчувствия, но готова просто поверить. Короче говоря, сейчас я пью кофе, и мы занимаемся работой по плану. Затем Вы берёте короткий отпуск на борьбу с болезнью, после которого мы продолжаем работать. Я правильно поняла Вас?

– Абсолютно точно! Пей свой кофе, Ева…

Сиделка заварила себе крепчайший кофе. Писатель сначала с удовольствием принюхивался, затем постарался занять максимально удобное положение на своей больничной койке, и через несколько минут оба были готовы к работе. Ева открыла ноутбук и включила диктофон, её новоиспечённый Адам начал диктовать. Говорил он негромко, но внятно, сначала медленно, с паузами, а затем, поймав ритм и мелодию, всё живее и ярче.

«Решительные перемены в жизни давались Адаму с трудом».

– Адам? Почему Адам? – удивилась Ева. – Вы решили писать о себе?

– В каждой книги есть частица автора, но это не значит, что он всё время пишет о себе. Имя главного героя пришло мне в голову только сейчас… Откуда оно взялось, ты не знаешь? Почему бы ему не быть Адамом? В конце концов, я – не Адам, точнее – не совсем Адам. Да, пусть даже я и Адам, но лишь рядом с тобой, моей Евой! Так почему бы нашему герою не называться Адамом? – эффектно жестикулируя, со смехом проговорил Писатель и продолжил диктовать текст.