Максим Коляскин - Тонкая чёрная линия. Повесть. Стихи

– Как Вы это вкусно рассказываете, мой Адам! Вы правы, а я не увидела Вашу задумку в таком ракурсе, – вздохнула Юлия и дотронулась тонкими пальчиками до руки больного: – Но почему Вы так уверены в приближении приступа болезни? Начало нашей работы воодушевляет, и завтра можно было бы…

– Praemonitus praemunitus* 1 1 Кто предупреждён, тот вооружён (перевод с латыни) , – пожав плечами, произнёс Писатель и добавил: – Как любой человек, я могу ошибаться…

Он не ошибся. Ночью болезнь навалилась на Писателя слепой, нарастающей, безжалостной силой. Больше суток его сознание металось от мучительной боли к полному забытью и обратно. Ещё двое суток он медленно приходил в себя после приступа, не понимая, что и кто находится рядом. Однако первым человеком, присутствие которого Писатель ощутил, когда сознание стало постепенно возвращаться к нему, оказалась Юлия.

– Здравствуй, Ева! – прошептал он, преодолевая сопротивление пересохшей гортани. – Сейчас утро?

– Раннее утро, мой Адам! Здравствуй! – тихо ответила сиделка. В её голосе удивительным образом сочетались радость от «пробуждения» больного с тревожными переживаниями последних дней: – Вы напугали меня…

– Прости. Что тут у нас… нового?..

Юлия осторожно умывала своего подопечного, поила его через трубочку и рассказывала. Оказалось, что её почти не пускали к Писателю в период обострения болезни. Ева прорывалась в палату всеми правдами и неправдами, чтобы дотронуться до руки своего Адама или прикоснуться губами к его горячему лбу. Памятуя о договорённости с Писателем, она перечитывала попавший в её руки черновик окончания его «большой книги», делая пометки, касающиеся последующей редактуры.

– И много пометок получилось? – улыбнулся он.

– Сущие пустяки! – улыбнулась в ответ Юля. – Если у Вас будут силы и желание, закроем все вопросы за несколько дней. Сейчас текст вычитывает корректор в издательстве.

– Какой корректор? Какое издательство? – ахнул Писатель.

– Не ругайтесь за мою инициативу, пожалуйста! Всё происходит под моим контролем, и без Вашего разрешение исправлять и копировать книгу никто не станет. Но, если у Вас не будет возражений, через неделю после окончательного согласования текста мы получим пилотные экземпляры из типографии…

Не скрывая своего изумления, Писатель выяснял, что его рукопись готовится к печати в издательстве, которое является основным местом работы Юлии и собственностью её отца. Сиделка горячо доказывала своему подопечному, что книгу нужно срочно издавать, и она готова сделать для этого всё возможное и невозможное. Юля рассказывала о шрифте и формате; о том, как будет выглядеть обложка; о способах продвижения и распространения; даже о тираже печатного издания. Когда она заговорила о договоре с издательством, Писатель прервал поток нахлынувшей на него информации.

– Постой, Юленька, я сейчас не в силах воспринять и переработать столько новостей одновременно. Разумеется, мне и в голову не приходит отказываться от твоего предложения, хотя оно для меня – полнейшая неожиданность. Диктовать продолжение нашего с тобой нового рассказа я пока не в состоянии, поэтому завтра мы пройдёмся по тексту книги, готовящейся к печати, обсудим детали, а сейчас позволь мне отдохнуть немного. Здесь имеется возможность послушать музыку, негромко?

– Конечно! – столь радостно откликнулась Юлия, что Писателю ничего не оставалась, как снова поверить в искренность удивительной сиделки, помощницы и поклонницы его таланта.

Через пару десятков минут в больничной палате появился компактный музыкальный центр, Юля присела на край кровати у подушки больного, положила руку на его плечо и нажала на кнопку пульта дистанционного управления. Услышав первые, негромкие звуки музыки, Писатель сильно вздрогнул и пробормотал: «Воистину, ты – мой чудный ангел!» Из колонок звучал «Pink Floyd», «Wish you were here»* 2 2 Композиция из одноимённого альбома английской группы «Pink Floyd» . Радуясь, угаданному ей репертуару, Юлия поцеловала больного в щёку и ласково провела ладонью по его голове. Писатель прислонился к женскому плечу и затих…

Вечером сиделка сообщила своему подопечному о телефонных звонках, звучавших во время его «отсутствия». Он внимательно выслушал Юлю и спокойно ответил: «Думаю, у меня хватит сил кратко переговорить по телефону с друзьями и родственниками. Так ты говоришь, что дочь и жена интересовались, когда меня можно навестить? Сомневаюсь, что выгляжу презентабельно, но лучше я теперь буду выглядеть только в… В общем, буду! А встретиться надо. Пусть приезжают, но только не завтра. Через день, наверное. Короче, я с ними созвонюсь и договорюсь о встрече».

Следующие сутки пролетели молниеносно. Писатель выглядел и чувствовал себя гораздо лучше, и большую часть дня они с Юлией работали над подготовкой к печати второй части «большой книги».

Наступил день, который он обозначил, как «присутственный». Правда, в первой половине дня Писатель со своей добровольной помощницей продолжил заниматься редактурой, но около четырёх часов пополудни к нему пришла первая посетительница. Свежеумытый и причёсанный больной дал своей сиделке несколько ценных указаний, удобно откинулся на приподнятую в изголовье кровать и сообщил о готовности к встрече.

– Здравствуй, папа! – немного неестественным голосом произнесла вошедшая к нему посетительница. – Как ты себя чувствуешь?

– Здравствуй, дочка! – воскликнул Писатель, отвечая на поцелуй дочери, предложил ей присесть рядом и со смехом произнёс: – Чувствую себя лучше всех, как видишь!

– Папа! – укоризненно воскликнула дочь. – Ты можешь хотя бы иногда обходиться без шуточек?

– Ну, нет. Если я перестал шутить, значит – я умер! – не унимался он, но почувствовав, что дочка начинает закипать, сменил тон разговора: – Всё-всё, бесить тебя не входит в мои планы. С другой стороны, шутки подтверждают хорошее настроение твоего отца, а значит, служат ответом на твой вопрос о самочувствии. Но хватит об этом. Как ты понимаешь, в моей жизни не происходит ничего интересного, лучше расскажи о себе.

Дочь Писателя не стала настаивать на беседе о здоровье отца и принялась говорить о своих делах. Он внимательно слушал, кивал, изредка вставляя краткие доброжелательные комментарии. Однако у Юлии, присутствовавшей в палате по просьбе больного, появились сомнения, так ли интересен её подопечному монолог о состоявшихся и запланированных заграничных поездках дочери, о её работе и жизни с мужем, о новых западных фильмах, которые отец не мог посмотреть при всём желании. Кажется, и дочь почувствовала неуместность тематики, перевела разговор на музыку и даже пообещала папе привезти карту памяти с подборкой интересных новинок и любимых старых композиций. К сожалению, вскоре её снова потянуло на тематику превосходства англо-саксонской цивилизации во всех сферах, а именно: в уровне жизни, образовательных программах, здравоохранении, кинематографе, музыке и даже в литературе. Последнее заявление едва не довело Писателя до бешенства, но он сдержался и лишь посоветовал дочери переменить тему.