Николай Филин - Весь мир – любовь. Лирические откровения

Дано другое толкованье.

Молясь, целуя и в мечтах,

Глаза невольно закрываем:

Не видим то, что есть в сердцах,

Тому душою мы внимаем.

На вас же божья благодать,

Душевной красоты обличие.

Вот почему не оторвать

Мне глаз от вашего величия.

А душа уже в поле – в волнении.

Грудь – навстречу бодрящему ветру.

Обнимаю всё нежно-весеннее,

И вдыхаю щемящее-щедрое.

Воздух гулкий, подвижный, мерцающий.

А лазурь тихим вальсом кружится.

Кто ж маэстро такой вдохновляющий,

Что ни ночью, ни днем всем не спится?

А в окошке – ватагой видения…

Всё не так – это наше незнание.

Это таинство возрождения,

Снова жизни преобладание.

Потому мое сердце влюбленное,

Что чарует весна ясноокая.

И тебя пробудит, полусонную,

Незабытую, хоть и далекую.

Грачи в гнездовья возвратились,

И время им не в укорот.

И граем веси огласились,

Весны приветствуя приход.

И первый жаворонок взвился,

Призывный посвист выдавал.

Да вот восторг недолго длился.

(Что значит – в памяти провал.)

Никто синице не внимал.

А ей не сон кошмарный снился.

Три дня печальный писк вещал —

В ночь снег на голову свалился.

И стон сычиный слух терзал,

А утром и грачи поникли.

А снег валил, мороз крепчал.

А мы уж к вешним дням привыкли.

Зима, видать, с ума сошла!

Таким искусством отличилась!

В свои владенья возвратилась,

И возлегла картиной зла.

Апрель нахмурился, раскис губастый.

Тепляк подул, жди: скоро задождит.

Сережки на ольхе почти с запястье,

И, значит, поле жито уродит.

Трель соловья еще не раскатилась.

Не захмелел пернатый менестрель.

Весна надеется на божью милость,

Да не дает разнежиться апрель.

Песнь журавлиная еще далече.

Но, распахнув оконницы, мы ждем.

А, радуницу проводив, погасим свечи,

И с птицами жизнь хором воспоем.

Не усидишь,

взирая оком,

на синь

прозрачную небес,

на луг,

с позеленевшим боком,

на солнечный

слепящий блеск,

на то,

как оживился кокон

дремавшей почки

после стресса,

как прихорашивает локон

березка,

русская принцесса,

как нежно зазвенели струны

истосковавшейся весны,

(перст судьбоносного Перуна

снял летаргические сны),

как крокусы взошли на клумбе.

Цветы – приветные огни.

Ждут перелетные «колумбы»

Сигнала: что лететь вольны.

В полях весною воздух дышит.

Я трепетным огнем объят.

В саду —

заманчивый девичник.

Попробуй —

усиди, наш брат!

Сам зацвету,

как эти вишни.

В душе моей —

ведь тоже сад.

Но дар другой

мне дал Всевышний:

Цветы стихами говорят.

Гонцы весны уж высланы вперед,

И время балует теплом и светом,

Вещают птицы порознь, дуэтом;

Бодрящий ветер новости несет:

«Приветствуйте, друзья, солнцеворот!»

И первыми обрадовались ветви.

Вот с юга двинулся народ крылатый.

Заря румянится – сознаньем расцвела,

Застенчиво край неба заняла.

И луг спешит сменить вид желтоватый,

На подобающий, молодцеватый.

Хлопочет в келье восковой пчела.

Весна на торжество всех позвала,

Любви все покоряющий вожатый.

Резко потеплело, отовьюжило.

Хризантем не будет на стекле.

Эти зюйды, эти ветры южные,

В стан зимы ворвались, осмелев.

Мгла седая небо затянула,

Как бы пепел вздул лихой табун.

И зима сперва слегка струхнула.

Вдруг подмокнет меховой зипун.

Очи поднебесья потускнели.

Скрыла звезды странная слеза.

Ветры даже их и то сумели

Языком нагретым облизать.

Прорезалась даль меловая

Полянами голубизны.

Деревья, дождавшись весны,

На солнце бока прогревают.

С дремотной порой расстаются,

Хотя еще бледны, черны,

Но с ветром весенним споются,

Как две ассонансных струны.

Пускай еще голою кроной

Они в лоне неба сквозят.

Теперь запретить в марафоне

Весеннем участье нельзя.

А вдаль самого так и тянет,

И силы вливаются в грудь,

И хочется счастье вдохнуть,

И верить, что жизнь не обманет.

С размахом трудится весна.

Природа ей кредит ссудила.

Устроить быт спешит она.

Зимы остался лишь обмылок.

Раскис февраль – и зол, и сыр,

В помине нет былой бравады,

Протер тулуп уже до дыр,

Не вынес солнечного взгляда.

Слезится снег в предвестье бед —

Жди – девальвация случится.

Алмазный фонд был – больше нет.

Владелец новый в дверь стучится.

Копил-копил свой капитал,

Да толк какой – все мертвым грузом,

Про оборот его не знал,

А потому пошло все юзом.

Зато сноровиста весна.

Что ни копейка – на учете.

Куда ни бросит взгляд – копна,

А взгляд любовней – не свезете.

Да, поучительный пейзаж.

И не такое взор подметит.

И нашей жизни ералаш —

Один в один такой приметой.

Благовещенья канон —

Колокольный льется звон.

«Мать Пречистая, сама,

До тебя пришла, зима.

Золотые с ней ключи.

Как не злись и не ворчи,

Срок тебя нам замыкать,

А красу-весну встречать.

Уходи, зима, туда,

Где снега лежат всегда,

Где сосульки во весь рост,

Где хозяин – сам Мороз.

А, весна, иди сюда.

Нива ждет и борозда.

Ждем с сохой да бороной,

Да с кобылой вороной.

Приходи в луга с травой,

С рожью в полюшко густой.

Да здоровье каждый ждет

Крепкое на круглый год».

Дрожь, трепет, томное волнение.

Колышется живая синева.

Веселый день не знает утомления,

Ночь гонит дальше, удаль-голова.

Весь Божий мир – во власти пробуждения.

Быстрее всех в рост двинулась трава,

Так быстро, как по щучьему велению.

Могуча жизнь, а в новизне права.

Дыханье естества – преображение.

Листва бушует за волной волна.

Затоплена черта предубеждения,

И тень старухи-смерти не страшна.

Весна поет на разных голосах.

Грудь поднимается. Мы – как на парусах.

Весна не сокрушается о том,

Что миновало и теперь в былом.

Она с короткой памятью, как юность.

За солнцем мчится. Все ей нипочем.

Звучат на все лады в ночи и днем

Её чарующие душу струны.

Творец неподражаемый, она