Вячеслав Васильев - Северный ветер. Стихотворения

Он разглядывал тьму сквозь железо дверей,
ковырялся в замках зубочистками, но
в кражах не преуспел. И стекало вино
на остывшие спины осенних ветвей.

Он дробил свою жизнь и в запястья вбивал
чёрно-белые сны, что не снятся давно.
Он хотел быть другим. И стекало вино
с сероглазых небес на безлюдный вокзал.

Он всегда говорил, что прощают не всех,
что любовь – лишь актёр в неудачном кино,
что боится любви. И стекало вино
на отсутствие веры и плотских утех.

Он дрожал на ветру, но пальто не носил,
всё стучался в свой дом, стоя к свету спиной.
Только руки тряслись. И стекало вино
на холодную землю старинных могил.

Он не знал, что умрёт. Был уверен, что жив.
Только думал, что ад – это там, где темно.
Он ошибся во всём. И стекало вино
тёмно-алым дождём в беспокойный залив.

Мой врач всё крутит пальцем у виска,
Могу понять, могу, но не желаю.
Как кобра за мгновенье до броска
Податливую челюсть разжимает,
Так смерть мне отворяет свой дворец —
Немое царство тёмных коридоров.
Я – глупый, в рай не верящий юнец,
Преследующий славу острослова.

Фонтаном скорбь исходит из меня,
Лекарства нет. Надежда – не плацебо.
Как больно, когда свечи не горят,
Как больно, когда слёзы льются с неба.
Зудит и ноет вспоротый живот,
Худой конец на радость не рассчитан.
Пока ещё шумит водоворот —
И значит я не числюсь средь убитых.

Покой – есть власть над страхом. Слышишь смех?
И я не слышу. Вот ведь неудача!
Среди скрипящих радиопомех
Связисты различают звуки плача.
То плачу я, оторванный от вас,
В пустом пространстве, комнате без окон.
И две звезды закрытых ныне глаз
Сияют горькой мудростью пророка.

Я как выпавший в море осадок,
Рыжий дождь, растворяющий тучи.
Разум раненный брошен в засаде
Тем приказом, что не был получен.

Птицей вьётся над вишнями лето,
Пашни пахнут свободой и счастьем.
Только тлеет мой век сигаретой,
Заплутавшей у дьявола в пасти.

Это милое-милое дело —
Убегать в зазеркальную вечность.
То, что может не вынести тело,
На горбу тащит в марево печень.

И над всем этим плавится солнце,
Загоняя во тьму большеглазых.
Ртом хватаешь не воздух, а стронций,
Оказавшись без противогаза.

Сердце скачет в груди со скакалкой,
Жизнь гудит паровозом на север.
И мальчишка, потрёпанный палкой,
Подорожник меняет на клевер.

Лужи пахнут балтийским приливом,
Соль вкуснее вдруг стала, чем сахар.
И желает семь футов под килем
Мне раздутый от выпивки пахарь.

Ночь советов ложится на город.
Лунный свет всё мне кажется дальним.
И, скрещённый с серпом, ржавый молот
Гнёт отчаянных на наковальне.

Как ржавый лист, спадающий на грунт,
Рыжеет город, тронутый прохладой.
И ветвь, под стать гусиному перу
В моих руках, дрожит. И колоннада
Казанского собора стынет на
Октябрьском ветру. А лужи, будто
Балтийский хлад, не ведающий дна,
Собой являют лёгкую простуду.

И глушит насморк громкие слова
Моей любви к свинцу, как к части неба.
И полон взгляд истлевшего дотла
И сыростью разбавленного пепла.
И жизнь струится лёгким сквозняком
Меж старых рам и выпавших в ночь стёкол.
И хмурый дождь вновь плачет ни о ком
Под мерный хрип и кашель водостока.

Горизонт испытан такой массой взглядов,
Что не сосчитаешь, но никто не просит.
Поменяв монету на стаканчик яда,
Не решился выпить – не хватило злости

На судьбу такую. Наконец, я дома.