Александр Петрушкин - Тетради 2008 года

снег в сто пудов сто первый город сгрыз
вот вот согрейся вот ещё согрейся
среди вот этих стерв и идиотских лиз
как тень вот вот как тень
под снег
забейся

что невозможный снег по всей земле
ходил в ментовском патруле
ходил по цепи по цепям
доэлектрического тока
средь кровяного травотока
назло рассыпанным полям
ты не узнал ты не заметил
кого как мусор снег пометил
кого читал не по губам
искусством сурдоперевода
имея сроки год от года
шел снег шёл сам

ты смотришь в след
ты смотришь следом
там лает ток своим побегом
переведенный в уголь в хлам
с улыбкой мёртвою чеширской
назло подземным патрулям
ты все узнал прах над тобою
с коленей стряхивает ангел
щебечет всей земной рукою
и машет зимнею тоскою
в сугробы спрятанные солью
шел снег шел сам

с выключенным майл-агентом как с того света ты говоришь
с митей – митя не надо света надо ответа господи подари мне мясорубку
телефон видит тебя если ты обнимаешь трубку

трубка видит тебя и тебя к себе прижимает если положишь её то она растает
от стыда от беззвучия от успевшей надоесть тебе мелодии – лает
электричество двух ай си кьюшек одной миранды – знает

телефон твой голос твои привычки и сплетни в передней
он имеет своих агентов два провода ты стоишь бездетный
от стыда и света двери вовнутрь открываешь

господи подари мне мясорубку
остальное уже ты
знаешь

Ящик, ящик, мы играем
в догонялки, в доконялки…
Кто меня во тьме узнает? —
только ящик только ящик

Кто меня в себе узнает,
ящик? – ящик. Тёплый ящик
в небе ястребом летает,
на запчасти разбирает

эти доски объявлений,
эти доски в 8 дюймов.
Ящик, ящик называет
мне тоску о чем-то умном.

Ящик, ящик, спи до встречи —
я в тебя вернусь – узнаешь? —
эти спутанные речи
за которые спасаешь.

не то меня ты говоришь
по катетам уже горишь
покатит и приедешь в дурку
читать свой голос полудурку

среди восставших голосов
– что ж приходи
– готов?
– готов

стоишь в стальной гипотенузе
с царапиной на медном пузе
и двуголовый спит урод
над головой
среди голов

не говори молчи мне страшно
мне говорить вот это страшно
стоять смотреть среди чудес
в твой черный
лес

но это ничего не значит
мы ляжем в снег
он не заплачет
а лишь замёрзнет
от меня иди
идя

давай попытаемся без трагедии с рыбьей кожей
скорее со старой чем со змеиной – позже
будет кухня кружкою сзади в череп
чтобы ты понял где твой зад
где перед

мы не молчим говорим втихомолку вареж-
ки разевая – эту водку со мной не сваришь
эта водка давно прокисла стала кефиром
позови меня в ай си кью
назови так: милый

не гора но из камня деланный птицей воздух
не кори не ешь отмеряя по свету поступь
наводя на резкость кадр где всегда 25-м
ты стоишь на запасном
как вагон помятый

памятуй меня без трагедии это быстро
пролетает жизнь как в окне (за окном – отчизна:
государыня, барыня, хрен, с бузиной огороды)
ты и я из сосново-еловой
породы

не молчи говори за меня со свинцовым гнильём ураном
господи с проколотыми глазами едет рядом
перебирает всех пассажиров говорит
как гвоздь без шляпы: вам здесь
не надо

чистое озеро белые воды без рыбы
без ходока над ней любая вотще погибель
ушла через левое плечо посмотри полюбишь
так изречёшь чтобы день на восьмой погубишь

был день восьмой сходили по кругу трамваи
опускались вглубь города не нарушая правил
правленый воздух вот и себя переправил
последний старик через реки последней лавы

пушкин ах пушкин кругом твои черные речки
чистое озеро и ты не небом отмечен
встаёшь в день восьмой идешь через дно сквозь рыбу
сквозь ходока сквозь пустой трамвай
на свою погибель

ехал трамвай без маршрута в свою обитель
ехал слепой и ехал больной
как зритель

тот еще питер пожалуй москва
хоть б садовая дом номер два
два обалдуя бредут через лес
это арбат он стоит без чудес
скоро умрут эти голубя два
белому снегу не пережва
ать говори говори два шара
может прибьется к тебе мошкара
чувствует нас электрический ток
раз есть здесь выток то значит исток
тоже там есть понимаешь меня
это не Питер сплошная Москва
ходишь и ходишь всё тащишь Кыштым
и за тобою молочный как дым
этот идёт как густой идиот
снег перевёрстанный наоборот
тут есть москва остальное кыштым
и б садовая плача по ним
я прохожу и на той стороне
крыльями машут
наверное мне
голубь и голубь во рту
снег горит
тот ещё питер меня
перейти

мне надо побыть одному
надо побыть одному
быть одному меня
нет в тесноте
роня

ты урони как круг
ты урони квадрат
так мне свистел собрат
все остальное
в кат

я не умею я
только гордынь есть тьма
каюсь что был живой
с оторванной
головой

но не удастся мне
быть одному ништяк
кто-то прошёл сквозь нас
огнём на своей голове
огнетушитель
спас

закончены стихи дорога и тоска
когда объединишь то сложится доска
трёхтонная читай буквальная и я
стою среди снежков (провальный
как строфа)

ты не жалей меня (проходим магазин:
я воровал отсюда свинцовый хлеб и Зин
соседских воровал до талова до слёз)
теперь я здесь в строю обугленных
берез

законченный как жизнь как свой блатной базар
когда всех сложишь ты получится вокзал
разложится конец незначимых речей
летят в снежки в лицо как будто я
ничей

СРОЧНОЙ АВИАПОЧТОЙ
железно
дорожной
вагоном цепным на взрыв
бога ли нет повздошной
веною каплей воздуха впившейся
в шприц
я говорю от того от чего ты молчишь