Лев Липец - Однажды в утреннем тумане. Стихи

Редактор Юлия Красильникова

© Лев Липец, 2018

ISBN 978-5-4490-3803-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Спасибо дедушка, Что мне помог когда-то.

Я помогу теперь тебе

Стихи в единое собрать, чем ты богат».

Таран доступен только смелым.

Таранить значит победить!

И храбрый летчик действуя умело,

Свою страну сумеет защитить.

Сигнал на вылет! Миг – и самолет взлетает.

Несётся ввысь, мотором рокоча.

Стервятник вражий в страхе удирает

Как битый волк, чуть ноги волоча.

«Нет, не уйдёшь! Расправлюсь я с тобою», —

Твердит пилот и прибавляет газ.

Таран – вот грозное оружие героя.

И «ястребок» направил на врага.

«Нет не уйти тебе, пират воздушный,

В последний свой поднялся ты полёт».

И славный сокол «ястребком послушным

Таранит смело вражий самолёт.

Удар! Летят обломки «мессершмидта»…

А истребитель храбрый вновь в бою.

Он – в воздухе. А враг разбитый

С позором кончил жизнь свою.

(1941)

В семье простой она родилась.

В ней было шестеро детей.

Танюшка пятою звалась.

Трём парням-трое дочерей.

Почти все явные блондины

На лица схожи, как седины

И лишь Танюшка-вся смуглянка.

Как темнокожая цыганка.

Шутили люди: «Нет обмана?

Откуда карие глаза.

Как смоль ченрнявая коса,

Не от заезжего цыгана?»

Но мать оберегала честь:

«Что Бог дал, такова и есть».

Июнь сорок первого года. Война.

Она похлеще урагана,

Она как бурная волна

Судьбу сломала у Татьяны.

Девчонку в восемнадцать лет

Позвали утром в сельсовет.

Повестку строгую вручили;

На фронт Татьяну проводили.

Бои приблизились к Москве.

Татьяна служит в сандружине.

На ней «кирзы» и на резине,

Пилотка со звездой на голове.

Ей раненых вытаскивать пришлось.

А на фашистов-яростная злость.

В тот, день бросаясь на подмогу,

Чтоб раненному грудь перевязать.

Самой Татьяне «зацепило» ногу.

Да так. что не возможно встать.

Превозмогая боль и слезы,

Ползёт туда, где есть березы,

Затем, чтоб раненного спрятать в них,

Потом ползти спасать других.

И только позже под закат,

Как будто устали не зная,

Она голодная, хромая,

Сама попала в медсанбат.

…Задернув шторку на окне.

Она забылась в тяжком сне.

Фашистов от Москвы прогнали,

Освобождали города…

Татьяне в штабе приказали

Продолжить службу в поездах.

Специальный поезд – санитарный,

И он совсем не «элитараный»

(Как мы сказали бы теперь).

Не обошлось в нём без потерь:

Безруких покормила ложкой

И стала подметать вагон,

Как вдруг раздался общий стон!

…Она погибла под бомбежкой.

Я рассказал вам без обмана

О той, которая звалась Татьяна.

(Январь 2004)

Тысяча четыреста восемнадцать дней

Шла война Народная. Не забыть о ней

Долго будут помнится: битвы под Москвой,

И бомбежки страшные, и серены вой.

И на Волге-матушке сильный Сталинград,

И не покоренный, выживший гордый Ленинград.

…Сто седьмая славная в Волжске родилась.

Такова уж выпала бригаде ипостась.

И когда пришел приказ ехать воевать,

Весь наш город вышел ту бригаду провожать.

Вот Москву проехали, к Брянску направление.

Здесь бойцы и приняли первое «крещение».

Сто седьмая билась, не сдалась,

О её сражениях слава разнеслась.

Вскоре от Верховного поступил приказ

Бить врагов на Юге, защищать Кавказ.

…Там на перевалах горы высоки,

А под ними бурные потоки Пшиш-реки.

И в горах не дрогнули наши земляки,

Хоть и очень тяжкими были все деньки.

Как герои пали в страшных там сражениях

Ромашенков Коля, Павлова Евгения…

И другие храбрые… Всех не перечесть,

Кто вошел в бессмертие, Слава им и Честь!

А войну закончили на земле чужой,

Занеся в историю Знамя сто седьмой.

(январь 2004)

Я был политрук батальона

(Таких на войне была рать)

Ведь в армии многомиллионной

Нельзя было должности выбирать.

Батальон назывался стрелковым-

– Ни колес не было, не гусениц.

Пулеметов с десяток станковых,

Да винтовок пятьсот единиц.

Старшина-интендант, не жалея

Не смотря на мои двадцать лет,

Выдал новый ремень с портупеей,

Каску, сумку и даже планшет.

Но не к «форме» работа уводит.

Политрук-это тоже солдат;

Он беседы с бойцами проводит,

Когда пули порой не свистят.

И когда средь боев передышка,

Я спешил к комиссару полка

Приносил в наш блиндаж, без одышки

Все, что нужно для «Боевого листка».

А он – карандашный, чернил нет и в помине,

И он рукописный, машинок то нет.

Но я не забыл, и я помню по ныне,

Как воевали предтечи побед.

Вот прошел батальон в наступление,

С первой ротой комбат, со второй политрук,

Вот в атаку идут наши подразделения