Евгений Меркулов - Казачьи Покрова. Избранное

Начнёшь обсуждать атаманский приказ —
Не кончится энто комедью.
И пушки почали плеваться зараз
По крепости гербовой медью.
И тольки в атаку пошли казачки,
Как крепость сдалася. Вот так-то, внучки.

Связал ахвицеров своих гарнизон,
Ишо коменданта до кучи.
– Нам верную смерть принимать не резон,
Сдадимся на милости лучше.
Ить мы жа не черти и нам не с руки
Калёные тута считать пятаки. —

Решил атаман никого не казнить,
Велел разобраться по-свойски:
Уходят пущай те, хто хочет уйтить,
Хто хочет – останется в войске.
Шёл батька стеной за народ за простой…
За то и расстался потом с головой.

Э, нет, хитрованы, ваш номер нейдёт!
Отложим до иншего раза.
Готовы сидеть тута ночь напролёт
И дедовы слухать рассказы.
На баз «по делам» и стрелою в курень,
Покель ваш батяня не вынул ремень!

От царёвых войск Степану
Довелось умчаться прочь,
Есаулы Ус да Драный
С ним скакали день и ночь.

Уносили от погони
По дороге, по степной
Казаков лихие кони
Белый, рыжий, вороной.

Оторвались, слава Богу!
Вечер, можно отдохнуть,
Покемарить хучь немного,
А наутро снова в путь.

Атаман и есаулы,
Чтоб не рыскать шлях во тьме,
Сговорившись, завернули
К первой встреченной корчме.

Там пошли в свою светёлку,
Взгляд не бросив на сарынь,
Не заметив, как им волком
Смотрит в спину Мишка Шпынь.

Мишка хлопец был толковый,
С точки зрения жидов,
Воеводам за целковый
Даже мать продать готов.

В полночь Разин вдруг проснулся,
Чай, приснился жуткий сон.
И направил Ваську Уса,
Чтоб коней проведал он.

Васька сделал всё послушно,
Воротился и донёс —
Всё в порядке на конюшне,
Кони хрупают овёс.

Утром, словно Ванька-встанька,
Разин первым встрел рассвет.
– Гришка Драный, нут-ка, глянь-ка,
Живы кони али нет?

С ликом бледным и опавшим
Воротился Гришка взад
– Тимофеич, кони наши
Все порублены лежат.

Не поставив караула,
Мы попались на обман.
Ноне, слово есаула,
Не спастись нам, атаман!

Ой, чегой-то, братка, доля
Стала горькой, как полынь.
Не иначе нашу волю
Ночью предал Мишка Шпынь. —

Разин мигом на конюшню,
Да как крикнет что есть сил
– Что ж вы, черти, в Бога, в душу!
Аль вам Божий свет не мил?!

Хватит ныть, как на погосте!
Ну-ка, быстренько, браты,
Соберите мясо, кости,
Шкуры, гривы и хвосты.

Мы себя спасаем сами,
Я хочу, чтоб у меня
С головами и ногами
Здесь лежали три коня. —

Нет вопроса «или – или?»,
Коль приказ Степаном дан.
Есаулы доложили
– Всё готово, атаман! —

Тут промолвил Разин СЛОВО
(Повторишь его навряд).
Кони ожили вдруг снова,
Бьют копытами, храпят.

За спиной у Уса с Драным
Трубы, пламя и вода,
Но о СЛОВЕ атамана
Не слыхали никогда.

Как два древних истукана,
Рты раскрыв, не сводят глаз
Есаулы со Степана,
Словно видят в первый раз.

Разин крикнул – Что застыли?
Живо в сёдла и вперёд!
Али может вы забыли
О погоне воевод? —

Оседлали и намётом
Проскакали три версты.
Гришка вдруг заметил что-то
И воскликнул – Эй, браты!

Конь мой белым был, как снеги,
Твой был чёрным, твой – рыжак,
А теперь они все пеги…
Как случилось это? Как?!

Тут почал Степан смеяться,
Оглядевши всех коней,
– Собирать останки, братцы,
Нужно было тщательней.

Так что, сами виноваты.
Ну дык, ладноть, ерунда.
Кони малость пестроваты,
Энто горе – не беда.

Кабы тать какой умыслил
Их с конюшни ночью свесть,
Вот тады б нам было кисло,
А пока надёжа есть. —

Атаман присвистнул лихо,
Скакуну дал шенкеля
И помчался, словно вихорь,
Через поле ковыля.

* * *
Кони пегие в природе
Появились с той поры,
Неказисты с виду вроде,
Но надёжны и быстры.

Куды ты побёг-то? Назад повертай!
На кой тебе та хворостина?
А, верхи поскачешь? Ну ладноть, давай.
А што за порода? Осина!

Про дерево энто поверишь, аль нет —
Имеется много преданий.
Ага, антиресно? Открою секрет,
Скачи тады рядом с деданей.

На белой осине лист мелко дрожит,
Как цуцик при виде сугроба,
Всегда – и при ветре, и в полной тиши.
А ты, чай не знаешь, с чиво ба?

Случилося энто как раз опосля,
Когда казаки-супостаты
Польстились на звоны царёва рубля
И выдали батьку Кондрата.

Ты думал, кужонок, казачьих врагов
Немае на землях Присуда?
Ан видишь, за сотню целковых всего
Булавина сдали иуды.

Тёр да ёр,
Да жила Епишка,
Вор Егор,
Да прижимистый Тришка,
И Стёпка-резак,
Низовский казак.

До денег робятушки были жадны,
На всякие подлости падки.
За медный пятак из царёвой казны
Заложат родню без оглядки.

И энти иуды линьками вились
В Черкасске вокруг атамана.
И так, день за днём, всю Кондратову жизнь
Сдавали врагам неустанно.

Булавин был честен, душою открыт,
Не верил в казачую пену.
А нужно бы ночью и днём сторожить,
Душить в колыбели измену.

И ночкою тёмной, деды говорят,
Охрана дремала покуда,
В Черкасск провели воевод и солдат
Вот энти казачьи иуды:

Тёр да ёр,
Да жила Епишка,
Вор Егор,
Да прижимистый Тришка,
И Стёпка-резак,
Низовский казак.

Тады перебили усех казаков,
Кто верен был батьке Кондрату,
И плотным кольцом окружили ево
Жилище петровы солдаты.

Уж больно хотели живым взять в полон
Кондрата, как подлого вора.
Да где было знать воеводам, что он
Не снёс бы такого позора.

И поняв, что выхода более нет,
Полон ожидает иначе,
Булавин турецкий достал пистолет
И выстрелил в сердце казачье.

И сразу, о смерти Кондрата узнав,
За мздою пришли к воеводам
Все те, кто адаты казачьи поправ,
Позором стал нашего рода:

Тёр да ёр,
Да жила Епишка,
Вор Егор,
Да прижимистый Тришка,
И Стёпка-резак,
Низовский казак.

Покуда был жив да здоров атаман,
Сулили – за жизню Кондрата
Участнику кажному должен быть дан
Бочонок червонного злата.