Евгений Меркулов - Казачьи Покрова. Избранное

А помер Кондрат, дык царёва добра
Добыть не сумели злодеи.
Им дали на всех сто рублёв серебра,
А после погнали взашеи.

Сложили предатели гроши в казан,
Решили зарыть в виде клада.
Поймут казаки, как погиб атаман —
Иудам не будет пощады.

Под белой осиной деньгу схоронить
Придумали бисовы дети.
И днём её видно, и ночью, кубыть,
Отметку нельзя не заметить.

Зарыли они свой предательский клад,
В Черкасск возвращаются тихо.
Ан тут им навстречу казачий отряд,
Прознавший про ихнее лихо.

Полста казаков супротив четверых —
Бессмысленны крики, да вопли.
В кули повязали, да в реку бултых!
Предатели все и утопли:

Тёр да ёр,
Да жила Епишка,
Вор Егор,
Да прижимистый Тришка,
И Стёпка-резак,
Низовский казак.

И хто его знает, где клад их зарыт?
Неведомо, как говорится.
На вечные годы теперя лежит
Под белой осиной в землице.

И досить гутарит людская молва,
Что в память о жизни Кондрата
С тех пор на осине трепещет листва
Как веха злодейской уплаты.

Такие, унучек, у нас калачи.
Поймёшь всё, што нать, ты смышлёный.
Ну, ладноть, давай, по дорожке скачи,
Поведаю завтра про клёны.

Урюпинск откель называется так?
Не ведаешь? То-то жа, глупай.
Садись на колени к дедуне, казак,
Послухай про князя Урупа.

От помнишь, вчерась мы с тобой перед сном
Вопрос обсуждали сурьёзный,
Что царь на Руси был когда-то давно,
Иван по прозванию Грозный?

Однажды он двинул войска на восток,
Те стали под градом Казанью.
Да что ты гутаришь?! Ну как бы я мог
Быть воином в энтой кампаньи?!

Казанское ханство Иван покорил,
Повсюду пожары и трупы.
А хана с князьями в полон захватил.
Не взяли лишь тольки Урупа.

Тот тайной тропою смог ночью удрать
К брательнику, Крымскому хану,
Чтоб тама собрать себе новую рать,
И бой дать в отместку Ивану.

А Грозный от гнева стал красным с лица,
Вскричал: – Захотели на плаху?!
Немедля спымать и привесть беглеца,
Коль дали с Урупкою маху.

Живым или мёртвым! Таков мой приказ.
Нарушить его – не дай Боже! —
Пошли воеводы с Ивановых глаз,
Засунувши в бороды рожи.

– Где вора искать? Затаился, кубыть. —
Гутарят они втихомолку.
– В бескрайней степи? Дык ить легше найтить
В соломенном стоге иголку.

Поруху Иван не простит нам, увы.
Надёжи на поиски хрупки.
Бяда, не сносить нам теперь головы
По милости князя Урупки. —

Прослышал про ихни печали казак
Из Чигиных славного рода,
Ермак Тимофеич, тот самый Ермак,
Решил пособить воеводам.

Он был атаманом лихих казаков,
Участвовал в штурме Казани.
С какой там Сибири? С донских берегов.
Историк! Одно наказанье…

И молвил Ермак воеводам: – Палач
Не страшен вам, дело улажу.
Чичас с казаками припустимся вскачь,
Отыщем мы вашу пропажу,

Доставим её Государю Руси. —
Бояре-то до смерти рады.
– Казаче, голубчик, ты тольки спаси!
Шо хошь попроси для награды.

Дадим тебе серебра-злата не счесть,
Коня и богатую справу.
– Не нать! Мне дороже казачая честь.
В награду я выберу славу. —

Вскочил атаман на свово жеребца,
И вот уже резвые кони
Отряд понесли по следам беглеца.
Тому не уйтить от погони.

Скакал три недели за князем Ермак
По долам, лесам и полянам,
Пока в ковылях не приметил бивак.
Пришёл карачун басурманам.

Средь чёрных палаток Уруповых слуг
Походный шатёр белоснежный.
Там князь, позабыв про недавний испуг,
Храпел на кошме безмятежно.

Татары поделать ничё не смогли,
Застыв в изумлении диком,
Когда неожиданно скрозь ковыли
С разбойничим свистом и с гиком

На них устремился отряд казаков.
И вскоре Урупкина свита
Ударами сабель, чеканов, подков
Была уже вся перебита.

Лишь князю тады удалось ускакать
Подале от места сраженья.
Заметил то дело Ермак и опять
Урупу стал резвою тенью.

От, скачет Уруп, погоняет коня,
Камчой его шкуру чекрыжа,
Назад оглянётся, урусов кляня…
А Чигин всё ближа и ближа.

Торопится князь, у коня на боках
Кровавая липкая жижа,
Но слышится топ дончака казака
Всё ближа и ближа, и ближа.

Спужался Урупка, поводья сронил.
Почуяв нежданно свободу,
Скакун яво рыжий помчал что есть сил,
В болотную топь прыгнул с ходу.

В грязюке вонючей по шею увяз,
Не выйти, потребна подмога.
К врагу обратился в отчаяньи князь:
– Спаси ты меня, ради Бога! —

Достал басурмана тады атаман,
Не дал яму сгинуть под тванью.
В столицу доставил, где правил Иван,
Согласно свому обещанью.

Он выполнил Грозного строгий наказ,
Привёз беглеца на расправу
И всех воевод от немилости спас,
И честь заработал и славу.

А гиблое место хопёрских болот,
Где булькали чёрные грязи,
Урупом прозвал языкастый народ,
По имени беглого князя.

Трясина усохла с годами потом,
Уходит вода из колодца.
Станица возникла на месте на том,
Урюпинской ноне зовётся.

От, коли в Урюпинск до дядьки твово
Поедетя будущим летом,
То сможешь похвастать, што кое-чаво
Ты знаешь о городе этом.

Не надо, унучек, трепать языком.
Не знаешь – спроси у дедани.
Не мог быть Котовский лихим казаком,
Поскольку он был молдаванин*.

Да мало ль, што брешут твои друзяки!
Ты ухи развешивай боле.
Они дажедь Путина к нам в казаки
Запишут, коль дать трошки воли.

Названье станицы увидел, кубыть,
Смикитил своё, торопыга.
Да тольки ни цепь, ни верёвка, ни нить
Не свяжут Хопёр и комбрига.

Ты в байку любую поверить готов.
А знаешь, кужонок, што ране
Водилась в том займище уйма котов?
Оттеля пришло и названье.

Не веришь? От то-то! Обиделся, чай?
Смахни-ка слезинку с ресницы.
Поближе на лавку седай, не серчай.
Я правду скажу о станице.

Ну, слухай. Названье маненько не так
Писалося в давние годы.
По слову царёву свезли в те места
Из разных сторон воеводы

Мучителей-катов, зверюг-резаков.
Зачем? Не для добрых занятий.
Для пыток и казней простых казаков,
А вовсе не воров и татей.