Игорь Платонов - Сканер сознания. Стихи и поэмы

Но есть и ещё понахрапистей тяга,
Когда подзаправка в толкучке, на нервах;
А те, кто мудрей – разговором во благо
Имеют свой допинг – добавку энергий…

Но как происходит всё это? А просто:
От них отделяется хваткий флюид
И тут же цепляется чутко и остро
За хавку энергии, – душ общепит.

И этот паскудный шпион раздербанит
Невинного лоха, жующего чипсы,
И он возвратится домой как из бани,
В которую сток провели трубочисты.

Иной тут же спросит: «А как защититься
От этих диверсий, швыряющих в жуть?»
Спокойно! У нас ведь не морды, а лица,
А значит, и в теле не тяжесть, а суть…

И суть эта вольно себя проявляет,
Когда, например, созерцаешь зарю;
Как плавно и вольно сиянье играет!
И вот – я уже не томлюсь, а парю.

И крылья мои для подонков незримы,
Их тварям голодным никак не понять;
Я вижу чуть больше, чем принято ими,
Поэтому знаю, кого объезжать.

А если упырь вдруг упёрт, как шлагбаум, —
Включаем энергию внутренних сил,
И этой вот мощью вампира сшибаем,
И он понимает, как скучен дебил.

Всё просто, ничуть не сложней, чем в Онлайне
Всё лайкать подряд и пьянеть от кумира;
Одно лишь условие здесь: в тонком плане
Должна быть защита – отвязка от мира.

Скрипка взыграла нервами
скандально и вольно…
Мысли рассеялись первыми,
блажь пала застольно.
Зал отрезвел на скорую,
шик вздыбил дымку;
Имидж устал быть опорою
без передыху.
Дрогнул ажур, сплин вышибло,
вспыхнули чувства…
В мир, заболевший крышами,
дышит искусство.

Тебя томит угрюмый быт,
А раздраженье гасит лира;
И ты гудишь в игре судьбы,
Меняя трепетных кумиров.

Тебя пьянит жеманный лад,
На одиночестве играя,
И из золы восходит сад,
Плодами душу сокрушая.

Есть упоенье в голытьбе —
По лицедейству – обнаженьем!
Ну а тоска – всегда в себе,
И снова дни – как пепел в пене.

Заманчив жертвенник мечты,
А для иных – интим без края;
Но дышит боль из маеты,
Ни мук, ни масти не меняя.

Ты бьёшься птицей голубой
В дыму пленительного пира…
И упиваются тобой
Неутолимые кумиры.

Слов не бросая на ветер,
Хочется петь и плакать;
Жил-был на белом свете
Хлопец, любивший мякоть.

Был он не жлоб, не барин,
И не жуир с излишком;
Просто совковый парень, —
Тот, что учён по книжкам.

Облик держал по стилю,
Жил без цепей на вые;
Девки его любили, —
Все мы, как есть – живые.

Он отметал напряги
И разгрызал апломбы;
Не допускали влаги
Глаз лобовые помпы.

Как-то его я встретил,
Душу умыв тоскою, —
Он куропатками бредил
И лопотал про жаркое…

И на сезон отстрела
(Ценишь ли жизнь, охотник?)
В воздухе боль закипела,
Плоть щекоча до икоты…

С небом – игра не в прятки,
Дичь не меняет крова;
Осень дымила сладко, —
Горечь дышала кровью…

Но через твердь и слякоть
Жизнь обретает меру;
Хлопец, любивший мякоть,
Как-то почуял нервы.

И тошноты не выдав,
Страсть превратилась в будку…
Просто он вдруг увидел,
Как умирала утка.

Упругий смычок встрепенулся по жесту,
И раненый мир обнажился в глазах…
И в струнах разъяв роковое блаженство,
Мятежная скрипка оплакала зал…

Судьба вакханальных прелюдий банальна,
Гудящий кабак отуманил печаль;
И звон, оживляющий ближних и дальних,
Весельем наполнил бокалов хрусталь.

Проста клиентура, душе нужен праздник,
Играет скрипач, ублажая гостей;
Фортуна оценит богатых и разных,
И Муза – в купюрах, а мастер – ничей…

Сцена, ты – власть безымянной богемы,
Верен гармонии твой фаворит;
Олихорадив застольные темы,
Вольная музыка в венах гудит.

Он пишет чувствами оркестра
Всепроникающую быль;
Он правит звук не ради кресла,
В котором жизнь тиха, как пыль.

Он собирает свет в аккорды,
Круша апломбы на ура;
Его желанья жгут на форте
И в голове шалят ветра.

А под ударами каданса
Рассудок рухнул, не дыша…
И из немыслимого транса
Выходит вечная душа.

Альтернативный слог
Делает бедных богатыми;
Только, сбивает с ног
Литературная каторга.

Вместо свечи – звезда,
Вселенная влита в глазницы;
Завтра придут сюда,
Чтобы от быта забыться —

Свежие, стойкие, праздные,
Старые, новые, разные,
Люди полузнакомые,
Гости полузаконные.

Будьте хмельны, бездельные,
Будьте любезны, похмельные,
Будьте хранимы, верные,
Будьте верны, известные.

Но под тоски булыжником
Сердце рыдает и мается;
Чувства поделены с ближними,
Только тоска не ломается…

Утро – награда терпению,
Праведник не одинок:
В душу тепло откровения
Выплеснул вольный восток.

К чему поэту лекаря?
Он жизнью болен;
И в дар ему лады парят
От колоколен.

Он нищ, как пёс, но вынес Бог —
Открыл дороги,
Чтоб не забыл среди забот
Души тревоги.

Надменный босс остолбенел:
«И смех, и слёзы;
Ну что за блажь – ни стен, ни дел,
А только грёзы?..

Что за восторг – плодя долги,
Дробиться в рифмах
И вырываться из тоски
Похмельным хрипом?»

Ответил мальчик Небу в лад:
«Вы, дядя, – дурень;
Поэты сердцем говорят
И нежат бури.

Ну а тоску не перегрызть
Звериным толком,
Когда в очах сияет Высь
И млеют волки.

Как скрипка предана смычку, —
Поэт жив Небом…»
Душа повышибла тоску
И в сердце – нега.

Сын богемы, играющий в тон Небесам,
Ты овеян свободой и отдан судьбе;
И беда не пройдёт по твоим временам, —
Ты душою – со всеми и сам по себе.

Ты в мечтах отворяешь сады и поля,
И из пепла восходят живые дары;
В этой битве за жизнь все приёмы стары,
Если надо – ты снова начнёшь всё с нуля.

Наготой – по шипам да восторгом – по льду
Ты плывёшь и гудишь, не студя головы;
А в очах – высота, и товар не в ходу,
И всё ближе стихия невинной травы…

Холод серых людей, ни кола, ни узды;
Это время любить, если боль метит след…
Ты горишь до конца по закону звезды
И в судьбе оживает бессмертный рассвет.