Игорь Платонов - Сканер сознания. Стихи и поэмы

Есть люди, взлелеявшие комплимент
И вечно крутые, как памятники;
Есть люди, использующие момент,
И действующие, как маятники.

Есть люди, ведомые криком «Ура!»,
И те, кто не хочет светиться;
Есть вольные пахари и мастера,
Естественные, как птицы.

Жил на свете Осёл, он любил погулять,
Пощипать ячменя на халяву,
Поваляться в траве, позевать, помечтать,
И придумать большую забаву…

И однажды его осенила мечта —
Стать крутым без хлопот и сражений,
Чтоб иметь уваженье и хваткой блистать,
Кайфовать и не ведать лишений.

Он хоть был и ослом, но с мозгами дружил,
И приняв озарение в разум,
Навигатором пастбищ себя объявил,
Заодно заклеймив скотобазы.

За благие позывы – поклон и респект,
И зверушки к Ослу потянулись;
Но водилось ещё и зверьё без опек,
А такое – не хавка в бауле.

И смекнул предводитель: быть мудрым важней,
И он стал толерантен и мягок,
И зверью предложил часть хороших полей, —
Хватит всем и кореньев, и злаков…

Что волкам до того? Им и лес – как жнивьё,
Ну а байки – забава для нищих;
И дошло до Осла: каждый чует своё,
И находит-таки то, что ищет!

И от дум оголтелых Осёл возмужал
И слегка помутился рассудком:
«Жуть прошла стороной… Ну а кто правит бал?
Здесь зависимы все от желудка…»

Он валялся в траве и смотрел в небеса,
Где летали весёлые птицы;
Что-то пели они, и в живых голосах
Был вопрос; и вожак стал томиться…

И подумал Осёл: «Нужно их припахать —
Этих птах, что поют и порхают;
Что за польза от них? Их язык не понять,
А на пахоте прок и от лая…»

И он стал призывать лошадей и быков
Пресекать дармовое веселье;
И пришлось погружаться в деянья козлов,
Что гребут урожаи, не сея.

И клеймил он ленивых: – Торчите в мечтах,
А за вас чужаки здесь ишачат!..
Невдомёк ему было, что в этих делах
Коноводят рогатые мачо…

«Что ни день, то разборка… Ну что за буза —
Бить копытом и ставить на стадо?
Для тупых – тупики, ну а вольным – стезя;
Есть идея, она – то, что надо…»

Так кумекал Осёл, просекая пути,
(Он уже обалдел не на шутку)
А покой – в колее, лучших пут не найти,
Если быть назидательно чутким…

И он начал вещать про загробную жизнь:
– Этой доли никто не минует!
И врага – без суда на рога, на ножи!
А ленивых кнуты облюбуют.

И в себе ощутив доминанту скалы,
Он крепчал и мозгами, и мордой,
Говоря: – Здесь достойны любви лишь ослы,
Остальные же – низшего сорта.

Тут Осла понесло, и пошёл он чудить —
Сочинять грозовую сатиру;
И его ишаки стали больше любить,
Как никак – подарил голос миру.

Но и этого мало, – Осёл дал понять,
Что способен не только на байки,
И в округе своей стал ослов собирать,
Призывая громить злые шайки.

Тут допёрло до тех, кто на это пошёл,
Что с волками ослы не воюют;
Как и водится, всякому зверю – свой дол,
И вожак напрягался впустую.

Сумасбродство – как мыло, и скользок нахрап,
Наорался – и в сено, в отвязку…
А зверьё – начеку, и упруга мощь лап;
Как не вспомнить тут важную ласку?

– Вы владеете всем! Вам хвала и почёт!
А уродов мы враз обуздаем!
Так витийствовал шалых премудростей мот —
Тот Осёл с языком краснобая.

Всё закончилось мирно, Осла отсекли
От угодий – ушёл он за нивы…
И поют Небеса о свободе Земли,
Чьи надежды Вселенной хранимы.

Он смаковал реальный шок,
Томясь облавой дум недобрых,
Любил уход воды в песок,
И не притягивал подобных.

Ценил Монтеня, в долг не брал,
Играл в бильярд, писал рассказы,
Сбивал истому в мадригал,
Но не испытывал экстаза.

Ядрил шарадою кураж,
Внедрял экспромт в азы искусства,
Чеканил фрондою типаж,
И не транжирил всуе чувства.

Искал в Сети альтернатив,
Сгоняя самости излишки,
Бывал нахрапист и глумлив,
Но троллинг лопался пустышкой.

Душа – не волк, и не птенец,
Порой сама себя не знает,
Пока не взвоет, наконец,
И пустоту не обласкает.

Одним свобода – тяжкий труд,
Другим – отрада в темпе вальса;
Но вряд ли кто торчит от пут,
И наш герой с цепи сорвался…

Менял намеренья, пути,
Гасил хандру «Наполеоном»,
Желая статус обрести,
Чтоб не плодить идей палёных.

Но не раскрыв себя ни в чём,
Он тяжелел в бреду сарказма,
И им гасил любой облом,
Смакуя имидж Камикадзе.

И всё ж обрёл он свой талант,
Вкусив реального прогресса,
Когда ему без предоплат,
Нужда вернула ум на место.

Он любил шебутные прогулки
И толпу, что сшибает все планки,
Обожал неостывшие булки,
Но не прочь был погрызть и баранки.

Он по-своему видел Россию
Из заплаканных окон, свои же
И дожди пробуждали стихию,
От которой все шорохи ближе.

И врасплох обрастая сюжетом,
Он испытывал душу на звёздность,
И всеобщим респектом согретый,
Смаковал революцию мозга…

И к Отчизне опять обращаясь,
Он стучался в неё, как ребёнок,
Как школяр, обнажающий шалость,
Вопреки однозначным законам.

И ему открывалась Россия,
Доверяя святые надежды;
И душа нараспев голосила
О стране, подымающей вежды…

О народе, великом и странном,
И о том, как его обманули;
О сознаньи, что так покаянно