Сека Гадиев - Азау(Стихотворения)

Никто ей теперь нё сумеет помочь.

Пожалуй, ее не завидна судьба.

Сожрал ты калым, что забрал за нее.

Ты продал ее в кабалу и в ярмо.

Ей нищей ходить, проклиная житье,

А ты же в могиле сгниешь, как дерьмо.

Рождество к аулу подступало -

Пахло кашей в саклях бедняков.

А богачка жадно выбирала

На базаре жирных индюков.

За спиной стоял старик печальный,

Он плетенку госпожи держал -

В рваной шубе, тощими плечами

От мороза лютого дрожал.

Был; бешмет дырявый – весь, в заплатах.

Сор торчал в немытых волосах.

Он стоял и, словно тихо плакал,

Стыли капли на седых усах.

Госпожа любила жарко мужа.

Был старик ему родным отцом.

Лютовала на базаре стужа.

Синим было старика лицо.

Подошел мужчина к ним вальяжно

Разодетый был он в пух и прах,

Неспеша он нес живот свой важно,

Сытый блеск стоял в его глазах.

И пока богачка торговалась,

Отобрал он жирных пару штук.

Госпожа шутливо ворковала:

– Вреден жирный для меня индюк…

Положил назад мужчина тут же.

Птицу, взял другую… повертел…

Коченел старик на лютой стуже -

За спиной богачки коченел.

На меху их шубы – что им холод,

Спорь о весе птицы, о деньгах…

Замерзал старик, мутился голод

В грустных, с синим инеем, глазах.

Сторговав товар, шагал мужчина.

Был он сыном старику, что мерз.

Для печали, вроде, не причина.

Но мне, было горестно до слез.

Был пес красивый у Ахбола.

Горело мужество в глазах.

Он столько вынес драк и боли -

Он был весь в шрамах и в рубцах.

Был предан он хозяйской воле.

Стада он зорко охранял.

В лесу, в горах иль в темном поле

Волков и близко не пускал.

Не раз он рвал зверье клыками -

Не раз матерых потрошил.

Тогда мясистыми кусками

Его Ахбол с руки кормил.

В кромешной тьме он не боялся

Медведя сгрудить на бегу.

Теперь – состарился, весь сжался,

Скулит тихонько на снегу.

Бывало, воры, чуть не плача,

От пса пускались наутек.

Любил хозяин за удачу -

Любил и ласково берег.

Кормил он пса всегда на славу.

А на закате псиных дней,

Пожалуй, годен лишь на свалку

Лежит ветошкой у дверей.

Как он рычал! В почете, в силе -

Внушал зверью он смертный страх.

Теперь же мухи облепили -

Вьют гнезда в немощных глазах.

А было время – тыщу тропок

Перекрывал любым ворам.

Теперь он немощён и робок -

Хозяин гонит со двора…

Брел однажды я дорогой,

Ночь настигнула меня.

Встретил в хижине убогой

Бедных горцев у огня.

Дал хозяин горцу слово -

Мне еды он посулил.

Только пес все масло слопал,

Я же-сыворотку пил.

Откуда он взялся такой? -

Он матери даже в укор -

Он в общей семье трудовой

Всем людям во зло и в позор.

Он дрыхнет весь день напролет,

В прохладную прячется тень,

И совесть его не грызет -

Что мать его в поле весь день…

Ведь даже, насытившись, гал

Оближет дружка языком.

А этот – все спал бы и спал,

Ленивым охваченный сном.

Не хвались ты здоровьем, дурак.

Все равно его не сохранишь.

Твой язык самый, лютый твой враг,

Пропадешь ведь – соломкой сгоришь.

Век за веком проходят года

Чередою закатных лучей.

Только тот не умрет никогда,

Кто любил эту жизнь и людей.

Поздних слов не прощает нам смерть.

И взывая к всевышней душе -

Как бы каяться ты не умел -

Дел своих не поправишь уже.

Человек в этой жизни с утра -

Только добрым деяньем хорош.

Накопи хоть подвалы добра,

Ни гроша ты с собой не возьмешь.

Будут пить на могиле твоей -

Пьянка глупая, что говорить -

Бестолковым елеем речей,

Не любя тебя, будут хвалить.

Поминальный баран нё спасет,

Не помогут и реки вина.

Будет недруг кривить хитрый рот

И хвалить тебя будет – спьяна.

От злобы подлецов

Не очень-то тужу -

С отцовским ружьецом

Я в горы ухожу.

Черкеска не нова,

И лапти не новы.

Но – неба синева!

Но – шелк лесной травы

Оврагами бреду.

И лезу по скале.

У башен на виду -

Молюсь родной земле.

Былая слава мест -

Щебенкою лежит…

Козлиха травку ест.

Орел над ней кружит.

В плешинах черный лес -

Лежат стволы, гниют.

Течет тепло с небес.

Стада к ручью бредут.

Жует листы коза.

Зайчишки тут как тут -

Косят во все глаза,

С козой листы жуют.

Барс сытый возлежит

В тени тугих ветвей.

А в норке мышь дрожит -

Крадется ласка к ней.

Где хочет, лев бредет.

На холке шерсть торчит.

Лев гривою трясет.

Барсук добыл еду.

А вот кротам опять,

У сильных на виду -

Не просто харч достать.

Кругом завал камней

Да оползни кругом.

Но оттого – дружней

Кротиный добрый дом.

Пасутся кабаны

В могучем дубняке.

Листочек тишины -

Дрожит на ветерке.

Великий тур стоит.

Не ведает пока,

Что смерть за ним следит,

Принурившись слегка…

Встречал уже не раз

Я кости на пути.

У смерти много глаз.

Как от нее уйти?

Вон – вороны кружат,

Вон – кость уже, клюют.

Здесь жизнь и смерть – подряд,

Связал один их жгут.

Святые времена

Настали для лисы -

Кур потрошит она,

Страшней любой грозы.

Воровка по тропе

Решила пух стелить -

Удобней так себе

По мягкому ходить.

Лягушки из болот

Макушками трясут -

Легендой каждый рот

Набит от века тут.

Закон волков таков:

Кто жаден – тот и хват!

И свора злых волков

Летит на аленят…

Лишь ящерок никто

Не трогает в траве -

Им сытно и тепло,

Нет страха в голове.

А вот олень и ланьВ заботе о еде.

Их жизнь, куда ни глянь,

По шею вся в беде.

От гнева мир трясет.

Земля – в дыму, в огне…

Даст бог, и повезет -

Жизнь улыбнется мне!

Враг идет к границам нашим.

Если нам грозят войной

На защиту гор и пашен -

Встанем, воины, стеной!

Не простят нам предков горы,

Если недруг верх возьмет.

Чтоб не жить в позоре, в горе -

Горец лучше уж умрет.

Что за жизнь – когда срывают

С наших жен, сестер платки,

Топчут пашни, и пинают

Зло святы очаги?

Что за участь-жить побитым,

Чужеземца признавать,

И бессильно от обиды

В жалкой сакле горевать?

Видеть, как плетьми сгоняют

Малых деток, стариков,

Как мужчинам одевают

Цёпи тяжкие оков?

Кем мы станем, коль отнимут

Волю радоваться,. петь?

Сраму мертвые не имут -

Горцу лучше умереть,

Чем отдать врагу на ругань

Слезы жен и матерей.

Слово воина порукой

Этой правде сыновей.