Владимир Маяковский - Поэмы (1922-февраль 1923)

ночей сторожами,

милиционерами.

1090 Расчетверившись,

белый Харон

стал колоннадой почтамтских колонн.

Деваться Так с топором влезают в сон,

некуда обметят спящелобых -

и сразу

исчезает всё,

и видишь только обух.

Так барабаны улиц

в сон

1100 войдут,

и сразу вспомнится,

что вот тоска

и угол вон,

за ним

она -

виновница.

Прикрывши окна ладонью угла,

стекло за стеклом вытягивал с краю.

Вся жизнь

1110 на карты окон легла.

Очко стекла -

и я проиграю.

Арап -

миражей шулер -

по окнам

разметил нагло веселия крап.

Колода стекла

торжеством яркоогним

сияет нагло у ночи из лап.

1120 Как было раньше -

вырасти б,

стихом в окно влететь.

Нет,

никни к ст_е_нной сырости.

И стих

и дни не те.

Морозят камни.

Дрожь могил.

И редко ходят веники.

1130 Плевками,

снявши башмаки,

вступаю на ступеньки.

Не молкнет в сердце боль никак,

кует к звену звено.

Вот так,

убив,

Раскольников

пришел звенеть в звонок.

Гостьё идет по лестнице...

1040 Ступеньки бросил -

стенкою.

Стараюсь в стенку вплесниться,

и слышу -

струны тенькают.

Быть может, села

вот так

невзначай она.

Лишь для гостей,

для широких масс.

1150 А пальцы

сами

в пределе отчаянья

ведут бесшабашье, над горем глумясь.

Друзья А в_о_роны гости?!

Дверье крыло

раз сто по бокам коридора исхлопано.

Горлань горланья,

оранья орл_о_

ко мне доплеталось пьяное допьяна.

1160 Полоса

щели.

Голос_а_

еле:

"Аннушка -

ну и румянушка!"

Пироги...

Печка...

Шубу...

Помогает...

1170 С плечика...

Сглушило слова угнетенным темпом,

и снова слова сквозь темп уанстепа:

"Что это вы так развеселились?

Разве?!"

Сл_и_лись...

Опять полоса осветила фразу.

Слова непонятны -

особенно сразу.

Слова так

1180 (не то чтоб со зла):

"Один тут сломал ногу,

так вот веселимся, чем бог послал,

танцуем себе понемногу".

Да,

их голос_а_.

Знакомые выкрики.

Застыл в узнаваньи,

расплющился, нем,

фразы крою по выкриков выкройке.

1190 Да -

это они -

они обо мне.

Шелест.

Листают, наверное, ноты.

"Ногу, говорите?

Вот смешно-то!"

И снова

в тостах стаканы исчоканы,

и сыплют стеклянные искры из щек они.

1200 И снова

пьяное:

"Ну и интересно!

Так, говорите, пополам и треснул?"

"Должен огорчить вас, как ни грустно,

не треснул, говорят,

а только хрустнул".

И снова

хлопанье двери и карканье,

и снова танцы, полами исшарканные.

1210 И снова

стен раскаленные степи

под ухом звенят и вздыхают в тустепе.

Только б Стою у стенки.

не ты Я не я.

Пусть бредом жизнь смололась.

Но только б, только б не ея

невыносимый голос!

Я день,

я год обыденщине пр_е_дал,

1220 я сам задыхался от этого бреда.

Он

жизнь дымком квартирошным выел.

Звал:

решись

с этажей

в мостовые!

Я бегал от зова разинутых окон,

любя убегал.

Пускай однобоко,

1230 пусть лишь стихом,

лишь шагами ночными -

строчишь,

и становятся души строчными,

и любишь стихом,

а в прозе немею.

Ну вот, не могу сказать,

не умею.

Но где, любимая,

где, моя милая,

1240 где

- в песне! -

любви моей изменил я?

Здесь

каждый звук,

чтоб признаться,

чтоб кликнуть.

А только из песни - ни слова не выкинуть.

Вбегу на трель,

на гаммы.

1250 в упор глазами

в цель!

Гордясь двумя ногами,

Ни с места! - крикну. -

Цел! -

Скажу.

- Смотри,

даже здесь, дорогая,

стихами громя обыденщины жуть,

имя любимое оберегая,

1260 тебя

в проклятьях моих

обхожу.

Приди,

разотзовись на стих.

Я, всех оббегав, - тут.

Теперь лишь ты могла б спасти.

Вставай!

Бежим к мосту! -

Быком на бойне

1270 под удар

башку мою нагнул.

Сборю себя,

пойду туда.

Секунда -

и шагну.

Шагание Последняя самая эта секунда,

стиха секунда эта

стала началом,

началом

1280 невероятного гуда.

Весь север гудел.

Гудения мало.

По дрожи воздушной,

по колебанью

догадываюсь -

оно над Любанью.

По холоду,

по хлопанью дверью

догадываюсь -

1290 оно над Тверью.

По шуму -

настежь окна раскинул -

догадываюсь -

кинулся к Клину.

Теперь грозой Разумовское з_а_лил.

На Николаевском теперь

на вокзале.

Всего дыхание одно,

а под ногой

1300 ступени

пошли,

поплыли ходуном,

вздымаясь в невской пене.

Ужас дошел.

В мозгу уже весь.

Натягивая нервов строй,

разгуживаясь всё и разгуживаясь,

взорвался,

пригвоздил:

1310 - Стой!

Я пришел из-за семи лет,

из-за верст шести ста,

пришел приказать:

Нет!

Пришел повелеть:

Оставь!

Оставь!

Не надо

ни слова,

1320 ни просьбы.

Что толку -

тебе

одному

удалось бы?

Жду,

чтоб землей обезлюбленной

вместе,

чтоб всей

мировой

1330 человечьей гущей.

Семь лет стою,

буду и двести

стоять пригвожденный,

этого ждущий.

У лет на мосту

на презренье,

на см_е_х,

земной любви искупителем значась,

должен стоять,

1340 стою за всех,

за всех расплач_у_сь,

за всех распл_а_чусь. -

Ротонда Стены в тустепе ломались

н_а_ три,

на четверть тона ломались,

на ст_о_...

Я, стариком,

на каком-то Монмартре

лезу -

1350 стотысячный случай -

на стол.

Давно посетителям осточертело.

Знают заранее

всё, как по нотам:

буду звать

(новое дело!)

куда-то идти,

спасать кого-то.

В извинение пьяной нагрузки

1360 хозяин гостям объясняет:

- Русский! -

Женщины -

мяса и тряпок вяз_а_нки -

смеются,

стащить стараются

з_а_ ноги:

"Не пойдем.

Дудки!

Мы - проститутки".

1370 Быть Сены полосе б Невой!

Грядущих лет брызг_о_й

хожу по мгле по Сёновой

всей нынчести изгой.

Саж_е_нный,

обсмеянный,

саж_е_нный,

битый,

в бульварах

ору через каски военщины:

1380 - Под красное знамя!

Шагайте!

По быту!

Сквозь мозг мужчины!

Сквозь сердце женщины!

Сегодня

гнали

в особенном раже.

Ну и жара же!

Полу- Надо

смерть немного обветрить лоб.

Пойду,

пойду, куда ни вело б.

Внизу свистят сержанты-трельщики.

Тело

с панели

уносят метельщики.

Рассвет.

Подымаюсь сенскою сенью,

синематографской серой тенью,

1400 Вот -

гимназистом смотрел их

с парты -

мелькают сбоку Франции карты.

Воспоминаний последним током

тащился прощаться

к странам Востока.

Случайная С разлету рванулся -

станция и стал

и н_а_ мель.

1410 Лохмотья мои зацепились штанами.

Ощупал -

скользко,

луковка точно.

Большое очень.

Испозолочено.