Владимир Маяковский - Стихотворения (1922 - февраль 1923)

СОДЕРЖАНИЕ

Прозаседавшиеся

Спросили раз меня: "Вы любите ли НЭП?" - "Люблю,- ответил я,- когда он не нелеп"

Сволочи

Бюрократиада

Выждем

Моя речь на Генуэзской конференции

Мой май

Как работает республика демократическая?

Баллада о доблестном Эмиле

Нате! Басня о "Крокодиле" и о подписной плате

Стих резкий о рулетке и железке

После изъятий.

Германия

На цепь!

Товарищи! разрешите мне поделиться впечатлениями о Париже и о Монё

Пернатые

О поэтах

О "фиасках", "апогеях" и других неведомых вещах

На земле мир. Во человецех благоволение

Барабанная песня

Срочно. Телеграмма мусье Пуанкаре и Мильерану

Париж. (Разговорчики с Эйфелевой башней)

Давиду Штеренбергу - Владимир Маяковский

Чуть ночь превратится в рассвет,

нижу каждый день я:

кто в глав,

кто в ком,

кто в полит,

кто в просвет,

расходится народ в учрежденья.

Обдают дождем дела бумажные,

чуть войдешь в здание:

10 отобрав с полсотни -

самые важные! -

служащие расходятся на заседания.

Заявишься:

"Не могут ли аудиенцию дать?

Хожу со времени _о_на". -

"Товарищ Иван Ваныч ушли заседать -

объединение Тео и Гукона".

Исколесишь сто лестниц.

Свет не мил.

20 Опять:

"Через час велели придти вам.

Заседают:

покупка склянки чернил

Губкооперативом".

Через час:

ни секретаря,

ни секретарши нет -

голо!

Все до 22-х лет

30 на заседании комсомола.

Снова взбираюсь, глядя на ночь,

на верхний этаж семиэтажного дома.

"Пришел товарищ Иван Ваныч?" -

"На заседании

А-бе-ве-ге-де- е-же-зе-кома".

Взъяренный,

на заседание

врываюсь лавиной,

дикие проклятья дорогой изрытая.

40 И вижу:

сидят людей половины.

О дьявольщина!

Где же половина другая?

"Зарезали!

Убили!"

Мечусь, оря.

От страшной картины свихнулся разум.

И слышу

спокойнейший голосок секретаря:

50 "Оне на двух заседаниях сразу.

В день

заседаний на двадцать

надо поспеть нам.

Поневоле приходится раздвояться.

До пояса здесь,

а остальное

там".

С волнения не уснешь.

Утро раннее,

60 Мечтой встречаю рассвет ранний:

"О, хотя бы

еще

одно заседание

относительно искоренения всех заседаний!"

[1922]

Многие товарищи повесили нос.

- Бросьте, товарищи!

Очень не умно-с.

На арену!

С купцами сражаться иди!

Надо счётами бить учиться.

Пусть "всерьез и надолго",

но там,

впереди,

10 может новый Октябрь случиться.

С Адама буржую пролетарий не мил.

Но раньше побаивался -

как бы не сбросили;

хамил, конечно,

но в меру хамил -

а то

революций не оберешься после.

Да и то

в Октябре

20 пролетарская голь

из-под ихнего пуза-груза -

продралась

и загн_а_ла осиновый кол

в кругосветное ихнее пузо.

И вот,

Вечекой,

Эмчекою вынянчена,

вчера пресмыкавшаяся тварь еще -

трехэтажным "нэпом" улюлюкает нынче нам:

30 "Погодите, голубчики!

Попались, товарищи!"

Против их

инженерски-бухгалтерских числ

не попрешь, с винтовкою выйдя.

Продувным арифметикам ихним учись -

стиснув зубы

и ненавидя.

Великолепен был буржуазный Лоренцо.

Разве что

40 с шампанского очень огорчится -

возьмет

и выкинет коленце:

нос

- и только! -

вымажет горчицей.

Да и то

в Октябре

пролетарская голь,

до хруста зажав в кулаке их, -

50 объявила:

"Не буду в лакеях!"

Сегодня,

изголодавшиеся сами,

им открывая двери "Гротеска",

знаем -

всех нас

горчицами,

соусами

смажут сначала:

60 "НЭП" - дескать.

Вам не нравится с вымазанной рожей?

И мне - тоже.

Не нравится-то, не нравится,

а черт их знает,

как с ними справиться.

Раньше

был буржуй

и жирен

и толст,

70 драл на сотню - сотню,

на тыщи - тыщи.

Но зато,

в "Мерилизах" тебе

и пальто-с,

и гвоздишки,

и сапожищи.

Да и то

в Октябре

пролетарская голь

80 попросила:

"Убираться изволь!"

А теперь буржуазия!

Что делает она?

Ни тебе сапог,

ни ситец,

ни гвоздь!

Она -

из мухи делает слона

и после

90 продает слоновую кость.

Не нравится производство кости слонячей?

Производи ин_а_че!

А так сидеть и "благородно" мучиться -

из этого ровно ничего не получится.

Пусть

от мыслей торгашских

морщины - ров.

В мозг вбирай купцовский опыт!

Мы

100 еще

услышим по странам миров

революций радостный топот.

[1922]

Гвоздимые строками,

стойте н_е_мы!

Слушайте этот волчий вой,

еле прикидывающийся поэмой!

Дайте сюда

самого жирного,

самого плешивого!

За шиворот!

10 Ткну в отчет Помгола.

Смотри!

Видишь -

за цифрой голой...

Ветер рванулся.

Рванулся и тише...

Снова снегами огрёб

тысяче-

миллионно-крыший

волжских селений гроб.

20 Трубы -

гробовые свечи.

Даже в_о_роны

исчезают,

чуя,

что, дымясь,

тянется

слащавый,

тошнотворный

дух

30 зажариваемых мяс

Сына?

Отца?

Матери?

Дочери?

Чья?!

Чья в людоедчестве очередь?!.

Помощи не будет!

Отрезаны снегами.

Помощи не будет!

40 Воздух пуст.

Помощи не будет!

Под ногами

даже глина сожрана,

даже куст.

Нет,

не помогут!

Надо сдаваться.

В 10 губерний могилу вымеряйте!

Двадцать

50 миллионов!

Двадцать!

Ложитесь!

Вымрите!..

Только одна,

осипшим голосом,

сумасшедшие проклятия метелями меля,

рек,

дорог снеговые волосы

ветром рвя, рыдает земля.

60 Хлеба!

Хлебушка!

Хлебца!

Сам смотрящий смерть воочию,

еле едящий,

только б не сдох, -

тянет город руку рабочую

горстью сухих крох.

"Хлеба!

Хлебушка!

70 Хлебца!"

Радио ревет за все границы.

И в ответ

за нелепицей нелепица

сыплется в газетные страницы.

"Лондон.

Банкет.

Присутствие короля и королевы.

Жрущих - не вместишь в раззолоченные

хлевы".

Будьте прокляты!

80 Пусть

за вашей головою венчанной

из колоний

дикари придут,

питаемые человечиной!

Пусть

горят над королевством

бунтов зарева!

Пусть

столицы ваши

90 будут выжжены дотла!

Пусть из наследников,

из наследниц варево

варится в коронах-котлах!

"Париж.

Собрались парламентарии.

Доклад о голоде.

Фритиоф Нансен.