Владимир Маяковский - Поэмы (1922-февраль 1923)

СОДЕРЖАНИЕ

Люблю

IV Интернационал

Пятый Интернационал

Про это

Любовь любому рожденному дадена, -

но между служб,

доходов

и прочего

со дня на день

очерствевает сердечная почва.

На сердце тело надето,

на тело - рубаха.

Но и этого мало!

10 Один -

идиот! -

манжеты наделал

и груди стал заливать крахмалом.

Под старость спохватятся.

Женщина мажется.

Мужчина по Мюллеру мельницей машется.

Но поздно.

Морщинами множится кожица.

Любовь поцветет,

20 поцветет -

и скукожится.

Я в меру любовью был одаренный.

Но с детства

людьё

трудами муштровано.

А я -

убёг на берег Риона

и шлялся,

ни чёрта не делая ровно.

30 Сердилась мама:

"Мальчишка паршивый!"

Грозился папаша поясом выстегать.

А я,

разживясь трехрублевкой фальшивой,

играл с солдатьём под забором в "три листика".

Без груза рубах,

без башмачного груза

жарился в кутаисском зное.

Вворачивал солнцу то спину,

40 то пузо -

пока под ложечкой не заноет.

Дивилось солнце:

"Чуть виден весь-то!

А тоже -

с сердечком.

Старается малым!

Откуда

в этом

в аршине

50 место -

и мне,

и реке,

и стовёрстым скалам?!"

Юношеству занятий масса.

Грамматикам учим дурней и дур мы.

Меня ж

из 5-го вышибли класса.

Пошли швырять в московские тюрьмы.

В вашем

60 квартирном

маленьком мирике

для спален растут кучерявые лирики.

Что выищешь в этих болоночьих лириках?!

Меня вот

любить

учили

в Бутырках.

Что мне тоска о Булонском лесе?!

Что мне вздох от видов на море?!

70 я вот

в "Бюро похоронных процессий"

влюбился

в глазок 103 камеры.

Глядят ежедневное солнце,

зазнаются.

"Чего - мол - стоют лучёнышки эти?"

А я

за стенного

за желтого зайца

80 отдал тогда бы - все на свете.

Французский знаете.

Д_е_лите.

Множите.

Склоняете ч_у_дно.

Ну и склоняйте!

Скажите -

а с домом спеться

можете?

Язык трамвайский вы понимаете?

90 Птенец человечий,

чуть только вывелся -

за книжки рукой,

за тетрадные дести.

А я обучался азбуке с вывесок,

листая страницы железа и жести.

Землю возьмут,

обкорнав,

ободрав ее -

учат,

100 И вся она - с крохотный глобус.

А я

боками учил географию -

недаром же

наземь

ночёвкой хлопаюсь!

Мутят Иловайских больные вопросы:

- Была ль рыжа борода Барбароссы? -

Пускай!

Не копаюсь в проп_ы_ленном вздоре я -

110 любая в Москве мне известна история!

Берут Добролюбова (чтоб зло ненавидеть), -

фамилья ж против,

скулит родовая.

Я

жирных

с детства привык ненавидеть,

всегда себя

за обед продавая.

Научатся,

120 сядут -

чтоб нравиться даме,

мыслишки звякают лбёнками медненькими.

А я

говорил

с одними домами.

Одни водокачки мне собеседниками.

Окном слуховым внимательно слушая,

ловили крыши - что брошу в уши я.

А после

130 о ночи

и друг о друге

трещали,

язык ворочая - флюгер.

У взрослых дела.

В рублях карманы.

Любить?

Пожалуйста!

Рубликов за сто.

А я,

140 бездомный,

ручища

в рваный

в карман засунул

и шлялся, глазастый.

Ночь.

Надеваете лучшее платье.

Душой отдыхаете на женах, на вдовах.

Меня

Москва душила в объятьях

150 кольцом своих бесконечных Садовых.

В сердца,

в часишки

любовницы тикают.

В восторге партнеры любовного ложа.

Столиц сердцебиение дикое

ловил я,

Страстн_о_ю площадью лёжа.

Враспашку -

сердце почти что снаружи -

160 себя открываю и солнцу и луже.

Входите страстями!

Любовями влазьте!

Отныне я сердцем править не властен.

У прочих знаю сердца дом я.

Оно в груди - любому известно!

На мне ж

с ума сошла анатомия.

Сплошное сердце -

гудит повсеместно.

170 О, сколько их,

одних только вёсен,

за 20 лет в распалённого ввалено!

Их груз нерастраченный - просто несносен.

Несносен не так,

для стиха,

а буквально.

Больше чем можно,

больше чем надо -

будто

180 поэтовым бредом во сне навис -

комок сердечный разросся громадой:

громада любовь,

громада ненависть.

Под ношей

ноги

шагали шатко -

ты знаешь,

я же

ладно слажен -

190 и всё же

тащусь сердечным придатком,

плеч подгибая косую сажень.

Взбухаю стихов молоком

- и не вылиться -

некуда, кажется - полнится заново.

Я вытомлен лирикой -

мира кормилица,

гипербола

праобраза Мопассанова.

200 Подн_я_л силачом,

понес акробатом.

Как избирателей сзывают на митинг,

как сёла

в пожар

созывают набатом -

я звал:

"А вот оно!

Вот!

Возьмите!"

210 Когда

такая махина ахала -

не глядя,

пылью,

грязью,

сугробом

дамьё

от меня

ракетой шарахалось:

"Нам чтобы поменьше,

220 нам вроде танг_о_ бы..."

Нести не могу -

и несу мою ношу.

Хочу ее бросить -

и знаю,

не брошу!

Распора не сдержат рёбровы дуги.

Грудная клетка трещала с натуги.

Пришла -

деловито,

230 за рыком,

за ростом,

взглянув,

разглядела просто мальчика.

Взяла,

отобрала сердце

и просто

пошла играть -

как девочка мячиком.

И каждая -

240 чудо будто видится -

где дама вкопалась,

а где девица.

"Такого любить?

Да этакий ринется!

Должно, укротительница.

Должно, из зверинца!"

А я ликую.

Нет его -

ига!

250 от радости себя не помня,

скакал,

индейцем свадебным прыгал,

так было весело,

было легко мне.

Один не смогу -

не снесу рояля

(тем более -

несгораемый шкаф).

А если не шкаф,

260 не рояль,

то я ли

сердце снес бы, обратно взяв.

Банкиры знают:

"Богаты без края мы.

Карманов не хватит -

кладем в несгораемый".

Любовь

в тебя -

богатством в железо -

270 запрятал,

хожу

и радуюсь Крезом.

И разве,

если захочется очень,

улыбку возьму,

пол-улыбки

и мельче,

с другими кутя,

протрачу в полн_о_чи

280 рублей пятнадцать лирической мелочи.

Флоты - и то стекаются в гавани.

Поезд - и то к вокзалу гонит.

Ну, а меня к тебе и подавней

- я же люблю! -

тянет и клонит.

Скупой спускается пушкинский рыцарь

подвалом своим любоваться и рыться.