Владимир Маяковский - 150 000 000

320 жженьем,

железом,

светом,

жарь,

жги,

режь,

рушь!

Наши ноги -

поездов молниеносные проходы.

Наши руки -

330 пыль сдувающие веера полян.

Наши плавники - пароходы.

Наши крылья - аэроплан.

Идти!

Лететь!

Проплывать!

Катиться! -

всего мирозданья проверяя реестр.

Нужная вещь -

хорошо,

340 годится.

Ненужная -

к черту!

Черный крест.

Мы

тебя доконаем,

мир-романтик!

Вместо вер -

в душе

электричество,

350 пар.

Вместо нищих -

всех миров богатство прикарманьте!

Стар - убивать.

На пепельницы черепа!

В диком разгроме

старое смыв,

новый разгр_о_мим

по миру миф.

Время-ограду

360 взломим ногами.

Тысячу радуг

в небе нагаммим.

В новом свете раскроются

поэтом опоганенные розы и грезы.

Всё

на радость

нашим

глазам больших детей!

Мы возьмем

370 и придумаем

новые розы -

розы столиц в лепестках площадей.

Все,

у кого

мучений клейма нажжены,

тогда приходите к сегодняшнему палачу.

И вы

узнаете,

что люди

380 бывают нежны,

как любовь,

к звезде вздымающаяся по лучу.

Будет

наша душа

любовных Волг слиянным устьем.

Будешь

- любой приплыви -

глаз сияньем облит.

По каждой

390 тончайшей артерии

пустим

поэтических вымыслов феерические корабля.

Как нами написано, -

мир будет таков

и в среду,

и в прошлом,

и ныне;

и присно,

и завтра,

400 и дальше

во веки веков!.

За лето

столетнее

бейся,

пой:

- "И это будет

последний

и решительный бой!"

Залпом глоток гремим гимн!

410 Миллион плюс!

Умножим на сто!

По улицам!

На крыши!

За солнца!

В миры -

слов звонконогие гимнасты!

И вот

Россия

не нищий оборвыш,

420 не куча обломков,

не зданий пепел -

Россия

вся

единый Иван,

и рука

у него -

Нева,

а пятки - каспийские степи.

Идем!

430 Идемидем!

Не идем, а летим!

Не летим, а молньимся,

души зефирами вымыв!

Мимо

баров и бань.

Бей, барабан!

Барабан, барабань!

Были рабы!

Нет раба!

440 Баарбей!

Баарбань!

Баарабан!

Эй, стальногрудые!

Крепкие, эй!

Бей, барабан!

Барабан, бей!

Или - или.

Пропал или пан!

Будем бить!

450 Бьем!

Били!

В барабан!

В барабан!

В барабан!

Революция

царя лишит царева званья.

Революция

на булочную бросит голод толп,

Но тебе

460 какое дам названье,

вся Россия, смерчем скрученная в столб?!

Совнарком -

его частица мозга, -

не опередить декретам скач его.

Сердце ж было так его громоздко,

что Ленин еле мог его раскачивать.

Красноармейца можно отступить заставить,

коммуниста сдавить в тюремный гнет,

но такого

470 в какой удержишь заставе,

если

такой

шагнет?!

Гром разодрал побережий уши,

и брызги взметнулись земель за тридевять,

когда Иван,

шаги обрушив,

пошел

грозою вселенную выдивить.

480 В стремя фантазии ногу вденем,

дней оседлаем порох,

и сами

за этим блестящим виденьем

пойдем излучаться в несметных просторах.

Теперь

повернем вдохновенья колесо.

Наново ритма мерка.

Этой части главное действующее лицо - Вильсон.

Место действия - Америка.

490 Мир,

из света частей

собирая квинтет,

одарил ее мощью магической.

Город в ней стоит

на одном винте,

весь электро-динамо-механический.

В Чикаго

14 000 улиц -

солнц площадей лучи,

500 От каждой -

700 переулков

длиною поезду н_а_ год.

Чудно человеку в Чикаго!

В Чикаго

от света

солнце

не ярче грошовой свечи.

В Чикаго,

чтоб брови поднять -

510 и то

электрическая тяга.

В Чикаго

на версты

в небо

скачут

дорог стальные циркачи.

Чудн_о_ человеку в Чикаго!

В Чикаго

у каждого жителя

520 не менее генеральского чин.

А служба -

в барах быть,

кутить без забот и т_я_гот.

Съестного

в чикагских барах

чего-чего не нач_у_дено!

Чудн_о_ человеку в Чикаго!

Чудн_о_ человеку!

И ч_у_дно!

530 В Чикаго

такой свирепеет грохот,

что грузовоз

с тысчесильной машиною

казался,

что ветрится тихая кроха,

что он

прошелёстывал тишью мышиного.

Русских

в город тот

540 не везет пароход,

не для нас дворцов этажи.

Я один там был,

в барах ел и пил,

попивал в барах с янками джин.

Может, пустят и вас,

не пустили пока -

начиняйтесь же и вы чудесами -

в скороходах-стихах,

в стихах-сапогах

550 исход_и_те Америку сами!

Аэростанция

на небоскребе.

Вперед,

пружиня бока в дирижабле!

Сожмутся мосты до воробьих ребер.

Чикаго внизу

землею прижаблен.

А после,

с неба,

560 видные еле,

сорвавшись,

камнем в бездну спланируем.

Тоннелем

в метро

подземные версты выроем

и выйдем на площадь.

Народом запружена.

Версты шириною с три.

Отсюда начинается то, что нам нужно

570 - "Королевская улица" -

по-ихнему

- "Р_о_яль стрит".

Что за улица?

Что на ней стоит?

А стоит на ней -

Чипль-Стронг-Отель.

Да отель ли то

или сон?!

А в отеле том

580 в чистоте,

в теплоте

сам живет

Вудро

Вильсон.

Дом какой - не скажу.

А скажу когда,

то покорнейше прошу не верить.

Места нет такого, отойти куда,

чтоб всего его глазом обмерить.

590 То,

что можно увидеть,

один уголок,

но и то

такая диковина!

Посмотреть, например,

на решетки клок -

из гущённого солнца кована.

А с боков обойдешь -

гора не гора!

600 Верст на сотни,

а может, на тыщи.

За седьмое небо зашли флюгера.

Да и флюгер

не богом ли чищен?

Тоже лестница там!

Не пойдешь по ней!

Меж колоночек,

балкончиков,

портиков

610 сколько в ней ступ_е_ней

и не счесть ступне -

ступен_е_й этих самых

до чертиков!

Коль пешком пойдешь -

иди молодой!

Да и то

дойдешь ли старым!

А для лифтов -

трактиры по лестнице той,

620 чтоб не изголодались задаром.

А доехали -

если рады нам -

по пяти впускают парадным.

Триста комнат сначала гости идут.

Наконец дошли.

Какое!

Тут

опять начались покои.

Вас встречает лакей,

630 Булава в кулаке.

Так пройдешь лакеев пять.

И опять булава.

И опять лакей.

Залу кончишь -

лакей опять.

За лакеями

гуще еще

курьер.

Курьера курьер обгоняет в карьер.

640 Нет числа.

От числа такого

дух займет у щенка-Хлестакова.

И только

уставши

от страшных снований,

когда

не кажется больше,

что выйдешь,

а кажется,

650 нет никаких оснований,

чтоб кончилось это -

приемную видишь,

Вход отсюда прост -

в триаршинный рост

секретарь стоит в дверях нем.