Джордж Байрон - Каин

Увы! Ты говоришь, что ты не грешен,
А сам грешишь: твои слова — кощунство.

Тогда оставь меня.

О, никогда,
Хотя бы сам творец тебя оставил!

А это что такое?

Алтари.
Воздвигнутые Авелем. Он хочет
Свершить с тобою жертву.

Алтари!
А кто ему сказал, что я согласен
Делить его корыстные молитвы,
В которых вовсе нет благоговенья,
А есть лишь страх? Мне алтаря не нужно,
Мне нечего сжигать на нем.

Но богу
Всяк дар угоден, если этот дар
Приносится с душевным сокрушеньем
И кротостью: сожги цветы, плоды…

Я сеял, рыл, я был в поту, согласно
Проклятию; но что еще мне делать?
Смиренным быть — среди борьбы с стихией
За мой насущный хлеб? Быть благодарным
За то, что я во прахе пресмыкаюсь,
Зане я прах и возвращусь во прах?
Что я? Ничто. И я за это должен
Ханжою быть и делать вид, что очень
Доволен мукой? Каяться — но в чем?
В грехе отца? Но этот грех давно уж
Искуплен тем, что претерпели мы,
И выше всякой меры искупится
Веками мук, предсказанных в проклятье.
Он сладко спит, мой мальчик, и не знает,
Что в нем одном — зачатки вечной скорби
Для мириад сынов его! О, лучше б
Схватить его и раздробить о камни,
Чем дать ему…

Мой бог! Не тронь дитя —
Мое дитя! Твое дитя! О Каин!

Не бойся! За небесные светила,
За власть над ними я не потревожу
Ничем малютку, кроме поцелуя.

Но речь твоя ужасна!

Я сказал,
Что лучше умереть, чем жить в мученьях
И завещать их детям! Если ж это
Тебя пугает, скажем мягче: лучше б
Ему совсем на свет не появляться.

О нет, не говори так! А блаженство
Быть матерью — кормить, любить, лелеять?
Но чу! Он просыпается. Мой милый!

О, посмотри, как полон жизни он,
Сил, красоты, здоровья! Как похож
Он на меня — и на тебя, но только
Когда ты кроток: мы ведь все тогда
Похожи друг на друга; правда, Каин?
Люби же нас — и самого себя,
Хоть ради нас, — ты нам обоим дорог!
Смотри, он засмеялся, протянул
К тебе ручонки, смотрит ясным взором
В твои глаза… Не говори о муках!
Тебе могли бы сами херувимы
Завидовать, — они детей не знают.
Благослови его.

Благословляю
Тебя, малютка, если только может
Благословенье смертного отринуть
Проклятие, завещанное змием.

Аминь. Благословение отца
Сильнее пресмыкающейся твари.

Я не уверен в этом. Но да будет
Над ним благословение!

Наш брат
Идет сюда.

Твой брат.

Брат Каин, здравствуй!
Господний мир с тобою!

Авель, здравствуй.

Сестра мне говорила, что с тобою
Беседовал какой-то дух. Он ангел?

Нет.

Так зачем общаться с ним? Быть может,
Он враг творца.

И друг людей. А был ли
Таким творец, как ты назвал его?

Назвал его! Ты, Каин, нынче странный.
Иди, сестра, — мы совершим сожженье.

Прости на время, Каин! Поцелуй
Малютку-сына, — пусть его невинность
И Авеля молитвы возвратят
Тебе и мир и веру!

Где ты был?

Не знаю.

Как? Но, может быть, ты знаешь,
Что видел ты?

Бессмертие и смерть,
Безмерность и величие пространства,
Тьму тем миров, отживших и живущих,
Вихрь стольких ослепляющих миров,
Солнц, лун и звезд, в их громозвучных сферах,
Что я к беседе с смертным не способен;
Оставь меня.

Твое лицо пылает,
Твои глаза сверкают странным блеском,
Твои слова звучат необычайно.
Скажи, что это значит?

Это значит…
Прошу тебя, оставь меня!

Не прежде,
Чем мы с тобой помолимся творцу
И совершим пред ним сожженье.

Авель,
Прошу тебя — сверши его один.
Тебя Иегóва любит.

Я надеюсь,
Обоих нас.

Но более тебя.
Я не смущаюсь этим: ты достойный
Слуга творца, — так и служи ему,
Но без меня.

Я был бы нечестивый
Сын нашего великого отца,
Когда б не почитал тебя, как младший,
И не просил тебя пред алтарем
Главенствовать, как старшего.

Но я
Главенства никогда не домогался.

Тем мне грустней. Не откажи хоть нынче
Принять его: твоя душа томится
Под гнетом наваждения; молитва
Тебя бы успокоила.

Нет, Авель.
Ничто не даст душе моей покоя,
Да я и никогда, со дня рожденья,
Не знал его. Уйди, оставь меня,
Иль я уйду, чтоб не мешать тебе
Идти к своей благочестивой цели.

Нет, мы должны идти к ней неразлучно.
Молю тебя об этом!

Я согласен.
Что нужно делать?

Выбери один
Из алтарей.

Но я доволен буду
Любым из них: я вижу в них лишь камень
Да свежий дерн.

И все же нужно выбрать.

Я выбрал.

Этот? Он и подобает
Тебе как первородному: он выше.
Теперь готовь дары для всесожженья.

А где твои?

Вот первенцы от стад:
Смиренная пастушеская жертва.

Я не имею стад, я земледелец, [10] Я не имею стад, я земледелец… — У части современных исследователей библейской легенды о Каине и Авеле сложилось мнение, что она «является отголоском конфликтов, возникавших в глубокой древности между кочевыми скотоводческими народами и населением, которое начало вести оседлый образ жизни и посвятило себя земледелию. Древние евреи были в те времена скотоводами, поэтому Авель, пастырь овец, стал в их сказании любимцем Яхве и невинной жертвой земледельца Каина. Кстати, стоит отметить, что в истории развития человечества было как раз наоборот: именно кочевые племена нападали на миролюбиво настроенных земледельцев». (Зенон Косидовский. Библейские сказания. М., Политиздат, 1968, с. 32.) Байрон, оправдывая в известной степени Каина, был близок к такому толкованию библейской легенды. Р. Усманова
И возложу на жертвенник плоды —
То, чем земля мой труд вознаграждает.