Джордж Байрон - Видение суда

Был верным мужем, неплохим отцом —
На троне, правда, хорошо и это, —
Поститься за Лукулловым столом
Трудней, чем за столом анахорета! —
Но подданным его что пользы в том?
Их стоны оставались без ответа!
Один лишь гнет, жестокий, страшный гнет,
Испытывал измученный народ.

Его стряхнул недавно Новый Свет, [30] Его стряхнул недавно Новый Свет… — После войны за независимость, претив колониального гнета Англии, 4 июля 1776 г. Соединенные Штаты Америки провозгласили независимость.
Но Старый стонет под ярмом жестоким
Ему подобных: где на тронах нет
Преемников, в ком все его пороки
Воскрешены? Лукавый дармоед
И деспоты, забывшие уроки
Истории; — никто беды не ждет,
Но пусть они трепещут: час придет!

Простые духом бережно хранили
Завет наивный праотцев своих:
Молились богу, но и вас любили,
Тебя, архангел, и тебя, старик.
Ужели все вы сердцем так остыли,
Что вас не ужасали стоны их,
Когда обрушил гнев несправедливый
На христиан король благочестивый? [31] …обрушил гнев несправедливый // На христиан король благочестивый? — В 1795 г. и позже Георг III неоднократно высказывался против предоставления гражданских прав ирландцам-католикам, а в 1807 г. потребовал от министров заверений, что они никогда не будут предлагать никаких уступок католикам. Восстание 1798 г. в Ирландии было подавлено с невероятной жестокостью.

Он, правда, дал им право бога чтить,
Но отказал в законе и защите,
Лишая их того, чего лишить
Неверного и то не захотите…»
Тут Петр вскочил: «Нет! Этому не быть! —
Вскричал он. — Прочь виновного ведите!
Скорей пускай я буду проклят сам,
Нем в божий рай пробраться Гвельфу [32] Гвельф. — Байрон приводит итальянскую форму фамилии Вельф. Георг III был курфюрстом Ганноверским из рода Вельфов. дам!

За Цербера скорее стану я,
Хоть труд его не синекура тоже,
Чем допущу в надзвездные края
Ханжу и нечестивца с мерзкой рожей!..»
«Святой! — заметил Дьявол. — Страсть твоя
И правый гнев твой мне всего дороже!
А что до смены Цербера — изволь!
И наш годится на такую роль!»

Тут Михаил вмешался: «Погодите!
Вы, Дьявол, да и вы, мой друг Святой!
Вы, добрый Петр, напрасно так шумите,
Вы, Сатана, порыв его простой
Из снисхожденья к пылкости простите!
И праведник забудется порой
В разгаре споров. Попрошу собранье
Прослушать очевидцев показанья!»

Знак подал Дьявол. Дрогнул эмпирей
И, силе магнетической послушен,
Зажегся искрой, молнии быстрей,
Скопленья туч разрядами наруша.
От залпа инфернальных батарей
Вселенский гром потряс моря и сушу.
(Как пишет Мильтон — этот род войны
Важнейшее открытье Сатаны!)

И это был сигнал для тех несчастных,
Которым привилегия дана
Перемещаться всюду, ежечасно,
Презрев пространства, грани, времена.
Они порядкам ада не подвластны
И к месту не прикованы — одна
Владеет ими страсть к передвижению,
Но кара их от этого не менее.

Они гордятся этим. Ну и что ж?
Приятен всякий символ благородный:
Как ключ, блестящий из-под фалд вельмож,
Как франкмасонов символ ныне модный.
Набор моих сравнений не хорош:
Я — праха сын, как стих мой, с прахом сходный!
Мне духи высших сфер должны простить:
Ведь, право же, я их умею чтить!

Итак: был дан сигнал из рая в ад,
А расстоянье это подлиннее,
Чем от земли до солнца. Говорят,
Исчислили уж те, кто нас умнее,
С какою быстротой лучи летят
От солнца к нам, чтоб сделалось светлее
И в лондонском тумане, где с утра
Блестят на зданьях только флюгера.

Итак: пошло не более мгновенья
На это все. Признаться мы должны:
У солнечных лучей поменьше рвенья,
Чем у гонцов надежных Сатаны:
При первом состязанье, без сомненья.
Окажутся они побеждены:
Где света луч годами мчится к цели.
Там Дьяволу не нужно и недели!

В просторе сфер с пятак величиной
Явилось как бы пятнышко сначала
(Я видел нечто сходное весной
В Эгейском море пред началом шквала), —
Оно меняло быстро контур свой,
Как некий бот, несущийся к причалу,
Или «несомый»? Сомневаюсь я
И в знании грамматики, друзья!

Оно росло по мере приближенья
И очень скоро в тучу разрослось.
(И саранчи подобного скопленья
Мне наблюдать еще не довелось.)
Затмили свет мятущиеся тени,
Как крик гусей стенанье их неслось…
(Но, уподобив их гусиным стаям,
Мы нации гусям уподобляем!)

Здесь крепкими словами проклинал
Джон Буль [33] Джон Буль — прозвище англичан. свою же тупость, как обычно,
«Спаси Христос!» — ирландец бормотал,
Французский дух ругался неприлично.
(Как именно — я скромно умолчал:
Извозчикам такая брань привычна!)
Но голос Джонатана [34] Джонатан — персонаж из романа Г. Филдинга «История жизни покойного Джонатана Уайльда Великого». все покрыл:
«Эге! Наш президент набрался сил!»

Здесь были и испанцы, и датчане,
Тьма-тьмущая встревоженных теней;
Голландцы были тут и таитяне,
Они смыкались кругом все тесней,
Готовя сотни тысяч показаний
И на Георга, и на королей
Ему подобных, за свои деянья,
Как вы и я, достойных наказанья.

Архангел побледнел: ведь побледнеть
Порой способен и архангел даже,
Потом он стал искриться и блестеть,
Как солнца луч сквозь кружево витражей
В готическом аббатстве или медь
Военных труб и пестрые плюмажи,
Как свежая форель, как вешний сад,
Как зори, как павлин, как плац-парад.

Потом он обратился к Сатане:
«Зачем же, друг мой, — ибо я считаю,
Что вы отнюдь не личный недруг мне,
Идейная вражда у нас большая,
Не будем вспоминать, по чьей вине,
Но я вас и ценю, и уважаю,
И, видя ваши промахи подчас,
Я огорчаюсь искренно за вас!

Да, дорогой мой Люцифер! К чему ж
Излишество такое обвинений?
Я разумел совсем не толпы душ,
А парочку корректных заявлений!
Ведь их вполне достаточно! К тому ж
На разбирательство судебных прений
Я не хочу растрачивать — ей-ей! —
Бессмертия и вечности своей!»

«Что ж! — молвил Сатана. — Не споря с вами,
Пожалуй, я готов его отдать:
Я получил бы с меньшими трудами
Гораздо лучших душ десятков пять.
Я только для проформы, между нами,
Хотел монарха бриттов оттягать:
У нас в аду — и Бог про это знает —
И без него уж королей хватает!»