Джордж Байрон - Сарданапал

Лучше мне теперь.
Ты вновь со мной, и кажется мне сон мой
Небывшим.

Как?! Уже проснулся царь?

Да, брат, и лучше бы не спать мне вовсе.
Все предки мне предстали и, казалось,
Меня к себе хотели утащить.
Там и отец мой был, почему-то
Держался в стороне. Меня покинув
Меж ловчим, первым в нашем роде, и
Мужеубийцей той, кого великой
Зовете вы.

Так и тебя зову
Теперь, когда ты с ней сравнялся духом.
Я предлагаю выступить под утро
И вновь ударить на бунтовщиков:
Мы их отбили, но не растоптали.

Заря близка?

Два-три часа до света;
Поспи еще и отдохни.

Ну, нет,
Не этой ночью! Долгие часы
В ужасных снах провел я.

Час, не больше.
Я здесь была. Тяжелый час, но — час.

Нам лучше посоветоваться: завтра
Мы выступаем.

Да; но раньше я
О милости прошу.

Изволь, что хочешь.

Не торопись, а выслушай. Но только
Наедине со мной.

Я выйду, князь.

Твоя раба достойна стать свободной.

Свободной? Трон со мной делить достойна!

Терпенье, царь; трон занят, и о той,
С кем делишь ты его, и речь веду я.

Как? О царице?

Именно. Поскольку
Опасно здесь, ее с детьми ты должен
Отправить в Пафлагонию, [21] Пафлагония — в древности страна в Малой Азии, на побережье Черного моря. где Котта,
Наш родич, правит. Сыновья твои
Там уцелеют, сохранив права
На царство, если…

Если я погибну,
Что может статься… План хорош. Отправь, их
С конвоем верным.

Все уже готово;
Галера по Евфрату их свезет.
Но пред отъездом ты не повидал бы…

Детей? Боюсь душою ослабеть,
А бедные малютки станут плакать;
Чем их утешить, кроме обещаний
Пустых да неестественных улыбок?
Притворство не по мне!

И чувство тоже?
Не верю!.. Словом, пред разлукой вечной
Царица просит повидать тебя.

К чему? Зачем? На все согласен я,
Что ей угодно, только не на встречу.

Ты женщин знаешь или должен знать:
Ты столь прилежно изучал их; если
Желанье их коснется жизни сердца,
Оно дороже чувству иль мечте,
Чем внешний мир весь, целиком. Я также
Сестры не одобряю. Но она
Так хочет; мне она — сестра; ты — муж ей:
Окажем эту милость?

Бесполезно;
Но пусть придет.

Пойду за ней.

Так долго
Мы были врозь — и вновь сойтись! Теперь!
Когда мне вдосталь горя и заботы
Для одного, ужель делить мне скорби
С той, с кем любовь я перестал делить?

Сестра, смелей! Высокой крови нашей
Не унижай волненьем, вспомни — кто мы.
Мой государь, царица здесь!

Оставь нас.

Как хочешь.

С ним — одна! Как много лет,
Хоть молоды мы, провела я в скорбном
Вдовстве души. Он не любил меня…
Он изменился мало; изменился
Ко мне одной… Зачем же я все та же?
Молчит он; чуть взглянул он, и — ни слова,
Ни взора. А ведь был и взор, и голос
Столь мягок! Равнодушен, но не жесток…
Мой государь!

Зарина!

Нет Зарины;
Не говори «Зарина»; это слово
Стирает долгие года и то,
Что удлиняло их!

Теперь уж поздно
Былые сны припоминать. Не надо
Упреков — хоть в последний раз.

И в первый —
Ты никогда не слышал их!

Да, правда;
И этот мне укор больнее, чем…
Но человек не властен ведь над сердцем.

И над рукой. Ты ж руку взял и сердце.

Твой брат сказал, что ты искала встречи
Со мною, прежде чем уедешь вместе…

С детьми; да так. Благодарить хотела,
Что ты не отнял от души моей
Последнее, что ей любить осталось:
Их, наших, на тебя похожих, так же
Глядящих на меня, как ты глядел
Когда-то… Но они не изменились.

И не должны! Я буду рад в них видеть
Сознанье долга.

Не слепой любовью
Я их люблю, как истинная мать,
Но также, как твоя жена: они —
Единственная наша связь.

Не думай,
Что я к тебе несправедлив. Примером
Сама им стань — не я. Вверяю их
Тебе одной. Их воспитай для трона,
А если ускользнет он… Ты слыхала
О мятеже ночном?

Почти забыла;
Что мне любое горе (не твое),
Коль я опять смогла тебя увидеть?

Мой дрогнул трон (я говорю без страха)
И для детей, быть может, и утрачен;
Но им нельзя терять его из виду.
Я всем рискну, чтоб им его оставить,
А коль паду — пусть отобьют его
Бестрепетно и пусть владеют мудро,
Не так, как я, растративший всю власть.

Они услышат от меня лишь то,
Что возвышает образ твой.

Пусть правду
Услышат от тебя, а не от мира
Свирепого. В беде они узнают
Всю злобу толп к развенчанным владыкам,
Пойдут платить за все мои грехи.
О дети!.. Все бы снес я, будь бездетным!

Не говори так, нет! Не отравляй
Последнего покоя сожаленьем,
Что ты — отец! Коль победишь ты, будут
Они царить — и прославлять тебя,
Кто спас им трон, ценя его столь мало;
А если…

Трон падет — весь мир им крикнет!
«Вина отца!» — и с эхом их проклятье
Сольется.