Людмила Кулагина - Да будет день!

Но сон пройдёт, глаза откроешь,
Поймёшь до сумрачных глубин,
Что от себя никак не скроешь:
Пред смертью, Богом ты один.

Моль летает откровенно,
Вещь из шерсти сокруша.
Где—то в месте сокровенном
Точит, словно моль, душа.

То ль душа, а то ли совесть,
Так неслышно, не спеша,
Подгрызает жизни повесть, —
Не оставит ни шиша.

Когда нас жизнь пережуёт,
Как бутерброды с сальцем,
Ты, тот, кто нас переживёт,
Не тычь в нас строго пальцем.

Да, наша жизнь не образец, —
На святость мы не шибки,
Но всё же нас любил Творец,
Как мы – свои ошибки.

О, страшный миг, когда душа
По смерти тело покидает,
К Отцу Небесному спеша,
И участи своей не знает:

То ль уготованы сады
И райских дней покой, услада,
А то ль ждать кары и беды,
Где мрак, огонь и муки ада?..

Трепещет, вся дрожит душа,
Предстанет как пред Царским взором.
Вот рай и ад, Ему решать,
Жить вечно ль ей? Пропасть с позором?..

И лепет поздних оправданий,
И горстка милости, добра,
И слёзы скорбные рыданий,
Слова признаний у одра

Души изменят вряд ли участь:
Бог милостив, но справедлив.
Кто жил в грехе, по смерти, мучась,
Влачит свой крест вдали олив,

И райских песен и забвенья.
Так вспоминай не в смертный час
Про Бога, про любовь, смиренье, —
А каждый день, теперь, сейчас.

Всё так же без тебя: трещит сорока.
Сады, как женщины, вынашивают плод.
И поезд слышен из открытых окон,
И на стене висит Моне, который Клод.

И лишь тебя уже не будет с нами,
Ни в праздники, ни в будни, никогда.
Пустыня в сердце, будто бы цунами
Разрушил всё, что строили года.

В дождливый день проснусь я спозаранок,
В слезах от сна, в котором ты – живой.
Душа моя – одна сплошная рана,
Болит, и больно так, хоть вой.

Во сне тебя остановить пытаюсь:
Не уходи, прошу, и к тéням не манѝ.
Не вняв мольбам, твой образ тает, тает,
И нет ответа на «Лама савахфанѝ?»

Напланировала на день уйму дел
А сама взяла, да и уснула.
Что мне новый жизни передел?!
Что судьба с физиономьей снýлой?!

Я в подушку, словно мамке в грудь,
Так уткнусь уютно, как младенец,
И забуду жизни—смерти жуть,
Где болезни, старость и нет денег.

Дождь с утра. Своим фить—фить
В шесть утра синица разбудила.
Сна волшебная укоротилась нить.
Ах, как, жизнь, во мне ты наследила.

Сколько отпечатков лиц и слов!
Как рвалась душа и как металась!..
Дождь и ветер. Ветер – мой улов.
Отцвело. Отпело. Отмечталось.

Пусть приснится тонкий, тихий сон —
Весть от жизни или всё ж от смерти,
Где кроится простенький фасон. —
Что? Не жмёт? Пожалуйте, примерьте.

Однажды как—то в Комсином саду гуляла
Я с милым другом, чтобы лучше спать.
Меня там ничего не удивляло —
Привычный мусор в нём и та же сосен стать.

О чём—то мы, не помню уж, болтали:
О ранней, может быть, и слякотной весне.
Но вдруг почуяла я – в воздухе витали,
Дотоле запахи неведомые мне.

Не пахнет так апрельскою сосною,
Цветов и трав в помине даже нет.
Не почкой тополя так пахло, не весною,
А тонким ароматом жарких лет.

Когда бы взять и луговой герани запах
Смешать с лимоном, свежескошенной травой,
И сделать вдох, глубокий и внезапный, —
Вот то, что организм почувствовал бы твой.

В жару так ветра примешь дуновенье,
Во тьме пути так озаряет свет идей.
Летучей памяти прекрасные мгновенья
Запечатлел в себе флакон духов «Ту дэй».

Не пописать ли мне стихов с утра?
Нынче за окнами солнечно, сухо,
И отступила на время хандра.
Птички чирикают в сонное ухо.

Стали ровнее и слог мой и ритм.
Господи! Каплю б Твоей благодати! —
Чтобы к гармонии жизни и рифм
Плыть по теченью, как к праздничной дате.

Ах, эти праздники! Сколько надежд
Было испито совместно с шампанским,
Чтоб поутру в прозу буден, одежд
Вновь погрузиться с усердьем не дамским.

Женское счастье. – Химера веков.
Счастье в любви, полной грёз и обмана?
В рынках, разборках и в стирках носков? —
Ох, понапущено в счастье тумана.

Счастье – в терпении нужд и скорбей.
Счастье – в смирении тихом пред Богом.
Нету Пер—Гюнтов для каждой Сольвейг,
Нету и песни, а скрип лишь убогий.

Я не Ахматова, не Гумилёв,
Я – совместитель на энных работах.
Мною поклонник мой не умилён, —
Вечно я в стрессах и вечно в заботах.

Чем я живу? – Только верой одной:
Надо терпеть в ожидании чуда,
Падая в жизни колодец на дно. —
Может, Алиса я, вовсе не Люда?..

Променяю стихи на мужа.
Заживу, назло всем, жизнью сытой.
Станет мир мой теснее и уже.
Но мне ль горевать, жизнью битой?!

Буду волосы красить хною,
Чтоб сединок не было видно.
С гордо поднятой головою
Проплыву мимо вас. Что, завидно?!

И в анкете, ну, в той, заморской,
Фигурировать буду замужней.
Словно кот с лоснящейся шёрсткой,
Забурею внутри и наружно.

Буду с мужем гулять под ручку,
Измеряя прохожих взглядом.
Превращусь в непростую штучку —
Я ж теперь не одна, – муж рядом!

Подметать буду длинной юбкой
Пол паркетный в концертных залах.
Ох, крутою я стану Людкой.
Так и будет, как я сказала.

Променяю стихи на мужа, —
Из огня да в полымя ада.
Что я, баб других что ли хуже?!
А на фига мне всё это надо?..

По жизни мы идём, танцуя, —
Годами в кухне у плиты,
Как в цирке лошади, гарцуем,
Таща авоськи – я и ты,

Моя подруга по несчастью,
Моя сутулая сестра,
К родному быту сопричастная,
Чья жизнь, как бабочка, пестра.

С утра – шопеновские вальсы —
От холодильника к плите,
То за яйцом, а то за смальцем:
Что на обед изволите?

Приняв заказ, что дал живот,
Танцуешь три часа гавот:
Тут и салат, и борщ, и каша,
А ты становишься всё краше,

Причёска все оригинальней,
Глаза туманит дымкой дальней…
Нет, это лук, на редкость едкий,
Иль взгляд супруга, очень меткий