Александр Кушнер - Избранное

Непонятно, кто кому внимает,

Непонятно, кто за кем идет.

Глубока старинная насечка.

Каждый пляшет и чему-то рад.

Среди них найду я человечка

С головой, повернутой назад.

Он высоко ноги поднимает

И вперед стремительно летит,

Но как будто что-то вспоминает

И назад, как в прошлое, глядит.

Что он видит? Горе неуместно.

То ли машет милая рукой,

То ли друг взывает - неизвестно!

Оттого и грустный он такой.

Старый мастер, резчик по металлу

Жизнь мою в рисунок разверни,

Я пойду кружиться до отвала

И плясать не хуже, чем они.

И в чужие вслушиваться речи,

И под бубен прыгать невпопад,

Как печальный этот человечек

С головой, повернутой назад.

1962

Александр Кушнер. Канва.

Ленинградское Отделение,

"Советский Писатель", 1981.

* * *

Декабрьским утром черно-синим

Тепло домашнее покинем

И выйдем молча на мороз.

Киоск фанерный льдом зарос,

Уходит в небо пар отвесный,

Деревья бьет сырая дрожь,

И ты не дремлешь, друг прелестный,

А щеки варежкою трешь.

Шел ночью снег. Скребут скребками.

Бегут кто тише, кто быстрей.

В слезах, под теплыми платками,

Проносят сонных малышей.

Как не похожи на прогулки

Такие выходы к реке!

Мы дрогнем в темном переулке

На ленинградском сквозняке.

И я с усилием привычным

Вернуть стараюсь красоту

Домам, и скверам безразличным,

И пешеходу на мосту.

И пропускаю свой автобус,

И замерзаю, весь в снегу,

Но жить, покуда этот фокус

Мне не удался, не могу.

1966

Александр Кушнер. Канва.

Ленинградское Отделение,

"Советский Писатель", 1981.

* * *

Среди знакомых ни одна

Не бросит в пламя денег пачку,

Не пошатнется, впав в горячку,

В дверях, бледнее полотна.

В концертный холод или сквер,

Разогреваясь понемногу,

Не пронесет, и слава богу,

Шестизарядный револьвер.

Я так и думал бы, что бред

Все эти тени роковые,

Когда б не туфельки шальные,

Не этот, издали, привет.

Разят дешевые духи,

Не хочет сдержанности мудрой,

Со щек стирает слезы с пудрой

И любит жуткие стихи.

Александр Кушнер. Канва.

Ленинградское Отделение,

"Советский Писатель", 1981.

* * *

Вот я в ночной тени стою

Один в пустом саду.

То скрипнет тихо дверь в раю,

То хлопнет дверь в аду.

А слева музыка звучит

И голос в лад поет.

А справа кто-то все кричит

И эту жизнь клянет.

Александр Кушнер. Канва.

Ленинградское Отделение,

"Советский Писатель", 1981.

* * *

Когда я очень затоскую,

Достану книжку записную.

И вот ни крикнуть, ни вздохнуть,-

Я позвоню кому-нибудь.

О голоса моих знакомых!

Спасибо вам, спасибо вам

За то, что в трудном переплете

Любви и горя своего

Вы забывали, как живете,

Вы говорили: "Ничего".

И за обычными словами

Была такая доброта,

Как будто бог стоял за вами

И вам подсказывал тогда.

1962

Александр Кушнер. Канва.

Ленинградское Отделение,

"Советский Писатель", 1981.

ВОЗДУХОПЛАВАТЕЛЬНЫЙ ПАРК

В начале пригородной ветки

Обрыв платформы под овраг,

И там на проволочной сетке:

"Воздухоплавательный парк".

Названье плавно и крылато.

Как ветрено и пусто тут!

Поселок окнами к закату,

И одуванчики растут.

Вдали от музык и парадов,

На петроградском рубеже,

Паренье первых аппаратов!

Ты не вернешься к нам уже.

И, принеся одни убытки,

Под торжество болотных жаб,

Разползся до последней нитки

Темно-зеленый дирижабль.

И тех людей забыты лица,

Снесен амбар тот и барак,

Но пусть нам все-таки приснится

Воздухоплавательный парк!

Чтоб нам летать и удивляться:

Деревьев нет и листьев нет,

Горит вверху иллюминация

Организованных планет,

И самолеты-вертолеты

Гнездятся в верхних облаках,

И где-то первые пилоты

Лежат - пропеллер в головах,

И электричка рядом бродит,

Огнями вытравляя мрак.

И в белом платье тень приходит

В Воздухоплавательный парк...

1962

Александр Кушнер. Канва.

Ленинградское Отделение,

"Советский Писатель", 1981.

КОМНАТА

К двери припаду одним плечом,

В комнату войду, гремя ключом.

Я и через сотни тысяч лет

В темноте найду рукою свет.

Комната.

Скрипящая доска.

Четырехугольная тоска.

Круг моих скитаний в полумгле.

Огненное солнце на столе.

Раз в году бросаясь на вокзал,

Я из тех, кто редко уезжал.

Как уеду я? Куда уйду?

Отпуска бывают раз в году.

Десять метров мирного житья,

Дел моих, любви моей, тревог,-

Форма городского бытия,

Вставшая дорогам поперек.

1962

Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

1974 ГОД

В Италию я не поехал так же,

Как за два года до того меня

Во Францию, подумав, не пустили,

Поскольку провокации возможны,

И в Англию поехали другие

Писатели.

Италия, прощай!

Ты снилась мне, Венеция, по Джеймсу,

Завернутая в летнюю жару,

С клочком земли, засаженным цветами,

И полуразвалившимся жильем,

Каналами изрезанная сплошь.

Ты снилась мне, Венеция, по Манну,

С мертвеющим на пляже Ашенбахом

И смертью, образ мальчика принявшей.

С каналами? С каналами, мой друг.

Подмочены мои анкеты; где-то

Не то сказал; мои знакомства что-то

Не так чисты, чтоб не бросалось это

В глаза кому-то; трудная работа

У комитета. Башня в древней Пизе

Без нас благополучно упадет.

Достану с полки блоковские письма:

Флоренция, Милан, девятый год.

Италия ему внушила чувства,

Которые не вытащишь на свет:

Прогнило все. Он любит лишь искусство,

Детей и смерть. России ж вовсе нет

И не было. И вообще Россия -

Лирическая лишь величина.

Товарищ Блок, писать такие письма,

В такое время, маме, накануне

Таких событий...

Вам и невдомек,

В какой стране прекрасной вы живете!

Каких еще нам надо объяснений

Неотразимых, в случае отказа:

Из-за таких, как вы, теперь на Запад

Я не пускал бы сам таких, как мы.

Италия, прощай!

В воображенье

Ты еще лучше: многое теряет

Предмет любви в глазах от приближенья

К нему; пусть он, как облако, пленяет

На горизонте; близость ненадежна

И разрушает образ, и убого

Осуществленье. То, что невозможно,

Внушает страсть. Италия, прости!

Я не увижу знаменитой башни,

Что, в сущности, такая же потеря,

Как не увидеть знаменитой Федры.

А в Магадан не хочешь? Не хочу.

Я в Вырицу поеду, там в тенечке,

Такой сквозняк, и перелески щедры

На лютики, подснежники, листочки,

Которыми я рану залечу.

А те, кто был в Италии, кого

Туда пустили, смотрят виновато,

Стыдясь сказать с решительностью Фета:

"Италия, ты сердцу солгала".