Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Слова жрецов за пологом сокрыты.
Их смысл раскрой, их сущность разъясни ты.

Когда ж постигнешь их, о витязь наш,
Из праха чистый мускус ты создашь!»

Заль вдумался в таинственные речи,
Обдумав, он расправил грудь и плечи,

Затем открыл свои уста, готов
Ответить на вопросы мудрецов;

«Дерев двенадцать названо вначале,
На каждом — тридцать веток насчитали.

Двенадцать месяцев являет год,—
На смену шаху новый шах идет,—

А каждый месяц тридцать дней приводит:
Так времени вращенье происходит.

Теперь скажу: какие два коня
Летят подобно божеству огня?

Конь белый — день, а черный — тьма ночная.
Бегут они, чреды не изменяя.

Проходит ночь, за нею день пройдет:
Так движется над нами небосвод.

При солнце встречи нет и нет во мраке?
Бегут подобно дичи от собаки.

Теперь: какие тридцать седоков
Пред шахом скачут испокон веков?

Один из них все время исчезает,
Но всадников число не убывает.

Луну сменяет новая луна:
Такая смена богом создана.

Луна идет на убыль постепенно,
А все ж она вовеки неизменна.

Теперь скажу я, — пусть поймут везде,—
О кипарисах с птицею в гнезде.

Меж двух созвездий — Овном и Весами —
И тьма и мрак сокрыты небесами,

Но лишь к созвездью Рыбы мир придет,—
И тьма и мрак откроются с высот.

Два кипариса — две небесных части,
В одной — печаль, в другой находим счастье.

А птица — это солнце: всякий час
Оно и любит нас и губит нас.

Спросил о горном городе учитель:
То — наша постоянная обитель.

Мы временно живем в степи сухой,
С ее отрадой и с ее тоской.

Она щедроты нам несет и прибыль,
Она заботы нам несет и гибель.

Землетрясенье, буря, — в этот миг
Взволнован мир, он поднимает крик,

Твой труд заносится песком пустыни,
Ты переходишь в город на вершине.

Другой начнет владеть твоим трудом,
Но так же он уйдет, как мы уйдем.

Да, нашей жизни такова основа,
Так было, так пребудет — вечно ново.

В дорогу имя доброе возьми,
Тогда прославлен будешь ты людьми,

А если ты хитер, бесчестен, жаден,
Воистину конец твой безотраден.

Хотя б до неба ты воздвиг дворец,
Лишь в саване ты встретишь свой конец.

Ты ляжешь в страхе, с мертвыми очами,
Сокрыт в земле, покрытый кирпичами. [19] Сокрыт в земле, покрытый кирпичами . — В некоторых странах Востока над могилой воздвигают надгробие из кирпичей. Следовательно, это выражение означает — погребенный.

На луг приходит человек с косой,
Траве он страшен свежей и сухой.

Он косит свежую, сухую косит
И тем не внемлет, кто пощады просит.

Да, время — каш косарь, а люди — луг,
Равны пред косарем и дед и внук,

Равны пред ним и молодость и старость,
Ища добычи, он впадает в ярость.

От века было так и будет впредь:
Рождается дитя, чтоб умереть.

Мы в эту дверь войдем, из той мы выйдем,
А пред собою косаря мы видим!»

Умом Дастана восхитился шах,
Услышал мудрость он в его словах.

Собрал он столько ценностей отборных,
Что удивил дарами всех придворных:

Венец в алмазах, трон — как небеса,
Запястья, цепи, серьги, пояса,

Здесь были и одежды дорогие,
Рабы, и кони, и дары другие.

Затем ответил Саму шаханшах,—
Дивись: была отрада в тех строках!

«Отважный богатырь, воитель знатный!
Как лев, ты побеждаешь в битве ратной.

О Сам! Твое письмо ко мне пришло,
И стало на душе моей светло.

Я все исполнил, что тебе желанно,
Что было счастьем и мечтой Дастана».

Простился Заль с властителем держав,
Над витязями голову подняв.

Гонца отправил к Саму юный воин,
Мол, я подарков царских удостоен,

С престолом воавращаюсь и венцом,
С весельем в сердце, с радостным лицом.

Таким для Сама было это слово,
Что юношею стал седоголовый!

На скакуна гонцу велел он сесть,
Михрабу он послал благую весть,

И тот обрадовался несказанно
Родству с владыкою Забулистана,

Как будто мертвый снова жизнь постиг,
Как будто юным снова стал старик!

Послал он за женой прекраснолицей,
Беседовал он ласково с царицей:

«Хвала, супруга, твоему уму,
Ты светлой мыслью озарила тьму.

С таким богатырем ты породнилась,
Что даже венценосцам дарит милость.

Начало положила ты, жена,
И ты же дело завершить должна.

Все, чем богат дворец, — перед тобою:
Казна, престол, венец — перед тобою».

Синдухт, супруга выслушав слова,
Покои убрала для торжества.

Украсила айван, как своды рая,
Вино, шафран и амбру разливая.

Ковер златоузорный был раскрыт,
Сверкал в узоре каждый хризолит.

Другой раскрыла — в жемчугах отборных.
Блиставший, словно капли вод озерных.

Установила на айване трон,—
Китайский был обычай соблюден.

Узоры трона — камни дорогие,
Меж них — изображения резные,

Бегут ступени, яхонтом горя,—
То был богатый трон, престол царя!

Одела дочь в сверкающие платья,
На всех уборах вывела заклятья, [20] На всех уборах вывела заклятья . — Здесь говорится о том, что Синдухт на всех одеяниях Рудабы вышила узором заклятия, чтоб уберечь ее от дурного глаза.

В раззолоченный увела покой,
Куда не мог проникнуть взор людской.

Кабулистан украсился богато,
Был полон красок, блеска, аромата.

Потребовали множество рабов,
Убрали спины боевых слонов,

Воссели барабанщики с певцами,
Украсили чело свое венцами,

Чтобы гостей с почетом привести,
Бросая злато, мускус на пути.

Как быстрый челн в реке, как в небе птица,
Дастан спешил, не мог остановиться.