Михаил Исаковский - Стихи и песни

Страна Советов, родина побед!
Мы все с тобой — наперекор границам.
Ты — наша молодость,
Ты — наш рассвет,
Надежды нашей
Первая зарница.

Как я жил на белом свете —
Все записано в анкете…
Ну, а если интересно
Будет слушать вам, друзья,
То, конечно, и словесно
Кое-что добавлю я.

Звать меня — Кузьма Григорьев,
А по кличке — Доброхот;
Из крестьян села Пригорья,
Год рожденья — девятьсот.
Две зимы учился в школе,
А потом пришлось прервать,
Потому — пошел я вскоре
Пропитанье добывать,
Пропитанье добывать —
В людях горе горевать.

До семнадцатого года
Жил в деревне батраком.
С восемнадцатого года
Стал считаться бедняком.
Оженился я в двадцатом
И — помог мне сельсовет —
На юру поставил хату —
Два окошка в белый свет.

Глянешь утром — солнце всходит,
А посмотришь ночью — тьма…
Как-никак, а все ж выходит —
Стал хозяином Кузьма.
В свой черед, своим порядком
Мне прирезали земли.
Немудрящую лошадку
Мы с хозяйкой завели.
И считали так сначала,
Что дела пошли на лад…

В двадцать пятом лошадь пала,
А посевы выбил град.
А детей уж двое было,
Да и третий — впереди.
И душа моя заныла,
Запечалилась в груди:
Жил, работал, а в итоге —
Что осталось мужику?
И пришлось мне, братцы, в ноги
Поклониться кулаку.
— Ладно, дам! — ответил Котов
На невзгоду на мою. —
— Только помни: отработай,
Я ведь даром не даю… —

Отрабатывал я, братцы, —
Не жалел ни рук, ни ног.
А никак — скажу вам вкратце —
Развязаться с ним не мог.
Вот уж были мне расчеты,
Вот уж чортова дыра! —
Рубль, к примеру, отработал, —
Задолжал на полтора.
Полтора рубля покроешь,
Отработаешь — бери!
А выходит — той порою
Задолжаешь целых три…

Так и жил я год за годом —
Ваш знакомый Доброхот:
Ни дохода, ни прихода,
А всегда один расход.
И разутый, и раздетый,
Выбивался я из сил.
И однажды, как-то летом,
Я у Котова спросил:
— Мол, признайся, Кот, по чести,
Что меня заездил ты.
А на ком ты будешь ездить,
Коль не станет бедноты;
Коль возьмемся мы за разум
Да и сбросим твой хомут?
Уж тогда б, наверно, разом
Наступил тебе капут.
Уж тогда-то ты, как видно,
Не толстел бы, что бугай…
Усмехнулся он ехидно
И ответил:
— Не пугай!
Не бывать такому чуду,
Чтоб с тобой сравнялся я.
Был бы кот, а мыши будут, —
Это заповедь моя.—

Часто заповеди эти
Вспоминались мне потом:
Что ж, выходит, мы на свете —
Только мыши для «котов»?
Что же, значит, мы не люди? —
Нет, мой милый, не шали! —
Было так, но так не будет, —
Мы — хозяева земли.
И не нам придется плохо,
А тебе на этот раз.
Не твоя теперь эпоха,
И не твой теперь указ.
И уж как ты ни досадуй, —
Не пожнешь чужих плодов…
Порешили мы, что надо
Ликвидировать «котов».
Акт составили на сходе,
Я тот акт начальству снес.
И тогда ж, в тридцатом годе,
Записался я в колхоз.

Расправив широкие крылья,
Над желтым простором полей
Плывет в небесах эскадрилья
Спешащих на юг журавлей.

Осенний старательный ветер
Листву по дорогам разнес.
И в город вчера на рассвете
Отправлен последний обоз.

Густая зеленая озимь
Торжественно вышла на свет,
И в честь урожая в колхозе
Готовится званый обед.

Билеты колхозникам на дом
Разносит ватага детей.
Скамейки со стульями рядом
Стоят в ожиданье гостей.

Разложены ложки и вилки,
И, кажется, нет им числа.
Несет председатель бутылки
Для полной нагрузки стола.

И два гармониста заране
Себе нагоняют цену:
Один и другой на баяне
Персидскую топит княжну.

И настежь раскрыты чуланы,
В которых стоят сундуки,
И мягко шуршат сарафаны,
И жарко пылают платки.

И всюду — на улице, в хате —
На песни повышенный спрос.
И дождь, безусловно не кстати,
Доводит березу до слез.

Понапрасну травушка измята
В том саду, где зреет виноград.
Понапрасну Любушке ребята
Про любовь, про чувства говорят.

Семерых она приворожила,
А сама не знает — почему,
Семерым головушку вскружила,
А навстречу вышла одному.

То была не встреча, а прощанье
У того ль студеного ключа.
Там давала Люба обещанье,
Что любовь навеки горяча.

До рассвета Люба говорила,
Расставаясь, слезы не лила,
Ничего на память не дарила,
А лишь только сердце отдала.

Мил уехал далеко-далече,
Улетел веселый соловей.
Но, быть может, в этот самый вечер
Вспомнит он о Любушке своей.

В том краю, откуда всходят зори,
Где обманчив по ночам покой,
Он стоит с товарищем в дозоре
Над Амуром — быстрою рекой.

Он стоит и каждый кустик слышит,
Каждый камень видит впереди…
Ничего особого не пишет,
Только пишет: «Люба, подожди».

Люба ждет назначенного срока,
Выйдет в поле, песню запоет:
Скоро ль милый с Дальнего Востока
Ей обратно сердце привезет?

Всходит месяц, вечер пахнет мятой,
В черных косах не видать ни зги…
Ой, напрасно ходят к ней ребята,
Ой, напрасно топчут сапоги!

Ой, вы, зори вешние,
Светлые края!
Милого нездешнего
Отыскала я.

Он приехал по морю
Из чужих земель.
— Как тебя по имени? —
Говорит: — Мишель.

Он пахал на тракторе
На полях у нас.
— Из какого края ты? —
Говорит: — Эльзас.

— Почему ж на родине
Не хотел ты жить? —
Говорит, что не к чему
Руки приложить…

Я навстречу милому
Выйду за курган…
Ты не шей мне, матушка,
Красный сарафан, —

Старые обычаи
Нынче не под стать, —
Я хочу приданое
Не такое дать.

Своему хорошему
Руки протяну,
Дам ему в приданое
Целую страну.

Дам другую родину,
Новое житье, —
Все, что есть под солнышком,
Все кругом — твое!

Пусть друзьям и недругам
Пишет в свой Эльзас —
До чего богатые
Девушки у нас!

Дан приказ: ему — на запад,
Ей — в другую сторону…
Уходили комсомольцы
На гражданскую войну.

Уходили, расставались,
Покидая тихий край.
— Ты мне что-нибудь, родная,
На прощанье пожелай.

И родная отвечала:
— Я желаю всей душой —
Если смерти, то мгновенной,
Если раны, — небольшой.