Расул Гамзатов - Берегите матерей!

Мать уйдет, в душе оставив рану.
Мать умрет, и боли не унять…
Заклинаю: берегите маму!
Дети мира, берегите мать!

Чтобы в душу не проникла плесень,
Чтоб не стала наша жизнь темна.
Чтобы не забыть прекрасных песен,
Тех, что в детстве пела нам она!

Отец мой был поэт, чей глаз остер.
Слова летели к цели, точно пули.
Весь Дагестан большой чтит до сих пор
Стих, что рожден был в маленьком ауле.

Писал о нашей жизни Цадаса,
Но жизнь в его стихах являлась внове.
Он слышал мысли зябнущего пса,
Писал об овцах, о больной корове.

В его стихах — наш юмор, наша грусть,
Дела аула, гул больших событий…
Стихи отца я помню наизусть,
Прочту средь ночи — только попросите!

Хотя простым аварцем был отец,
Но песня в сердце у него звучала.
Он драгоценный отмыкал ларец,
Где тайна слов до срока пребывала.

И он — знаток всех песен! — от души
Сказал однажды:
— Слушайте Гамзата!..
Три песни в мире точно хороши,
Все три сложили матери когда-то.

Поверьте, в ожерелье этих строк
Вся жизнь людская уместится смело:
Рожденье, смерть, печальный мир тревог…
Все это с дивной силой мать воспела.

Что в мире слаще, чем пчелиный мед?..
Тот хлеб, чем нас вскормила мать родная,
И песнь, что над ребенком мать поет,
С ним остается, сердце согревая.

Пойми, мой сын! Я вырос сиротой,
Лицо родное помню еле-еле.
Но не забыть вовеки песни той,
Которую слыхал я в колыбели.

Хрустальный переливчатый родник
Звучал в ее напеве — просто чудо!
Я все мои стихи отдам за них!..
Да что мои? Отдам стихи Махмуда!

Собрать бы вместе песни матерей!..
И все решили б, обсудив их строго,
Что искренней душевностью своей
Они сравниться с пушкинскими могут…

Так говорил мне мой отец-поэт.
Ушел отец, свершив земное дело.
А мама… И тебя со мною нет.
Со мной лишь песня, что ты в детстве пела…

Я помню, как родник пошел плясать
С кувшином в лад, когда сбивали масло.
И пробуждалась на горах опять
Улыбка та, что за зиму погасла…

Я помню, сито у тебя в руке,
Как будто бубен, на пиру звенело,
И вот, с постели спрыгнув налегке,
Вокруг тебя пляшу я неумело.

Одно движенье милых этих губ —
И песня все вокруг переиначит,
И даже наш телок, что мал и глуп,
И тот по дворику, шалея, скачет.

Ах, эти песни! Я их не верну!
Они в далеком детстве запропали.
Все ж записать попробую одну.
Хоть голос мамин передам едва ли…

Спи, туренок, спи, сынок!
Там, за далью снежных гор,
Жизнь сплела в один клубок
Честь, и славу, и позор.

Но тебя я родила
Для добра, а не для зла.
И не зря тебе дала
Два орлиные крыла.

Спи! В горах уже темно.
Там, где тучи видят сны,
Там давным-давно в одно
Правда с ложью сплетены.

Но тебя я родила
На высокие дела
И не зря тебе дала
Сердце гордое орла.

Спи спокойно, мой родной!
Там, за далью синих вод,
Мир тягается с войной.
Кто осилит? Чья возьмет?

Жизнь тебе я, сын, дала
Лишь для мира, не для зла!
Не отдам тебя войне!..
Спи, мой мальчик, в тишине!

… — Да будет мир над цепью гор!
Да не коснется зло родного края! —
Так, заклиная, ты ткала ковер,
За нитью нить в раздумье выбирая.

В узор вплетались горы и снега,
Крик журавлей и облачные перья,
Цветущие альпийские луга,
Старинные преданья и поверья.

И расцветал ковер — к цветку цветок,
Как Дагестан родной в разгаре лета.
За нитью нить…
Так из прекрасных строк
Рождается творение поэта.

Сыночек, смотри: весела и стройна
В долину с вершины сбежала весна.
Смотри: и платок, и рубашка на ней
Травы зеленей
И листвы зеленей.
Зеленый —
надежды и радости цвет.
Зеленую нитку
безгорестных лет
Вплету я, сынку подарю моему.
А черную?
Черная нам ни к чему!

Ты видишь,
июнь — и беспечен и юн —
Несет на плече ярко-красный хурджун.
Багряную нить,
огневую зарю
В ковер я вплету
и сынку подарю,
Ему подарю,
чтоб привольно жилось!
А черную нитку
Подальше отбрось!

Сынок мой!
В бешмете своем золотом
Красуется осень на склоне крутом.
О цвет золотистый!
Окраска мечты!
Любимый мой цвет…
Полюби его ты…
Чтоб солнце твой дом пронизало насквозь.
А черную, мрачную нитку отбрось!

Сыночек!
Снежок забелел на стогах,
В горах поприбавилось белых папах.
Сверкая,
белея, приходит зима.
О белый!
О цвет седины и ума!
Да будешь ты мудрым,
Коль станешь седым.

А черное?
Черное мы отдадим
На бурки —
пусть будут плотны и черны!
На женские косы,
где нет седины!
Лишь буркам и косам
нужна чернота…

А все остальные
шерстинки-цвета
Вплету я в ковер,
ваша старая мать,
Чтоб детям веселье и счастье раздать,
Чтоб детям добром
обо мне вспоминать!

Журчала песня эта, как родник.
Из-за станка вставала мать устало
И, отдыхая от трудов своих,
На шали камушки перебирала.

Бывало, я подсяду ближе к ней,
Спрошу — я это помню и доныне:
— Скажи, чего ты хочешь от камней?
О чем с камнями говоришь немыми?

— Немые? Нет, и камни говорят!
Они меня, случалось, утешали.
Вот видишь, девять камушков подряд
Нашиты вдоль каймы старинной шали.

Вот этот длинный, с желтой головой
Сулит любовь и борется с напастью.
Сулит беду обветренный, кривой.
А снежно-белый обещает счастье.

Он выпадет — и вот я весела,
Во всех работах ждет меня удача.
А черная ракушка — вестник зла.
Я, глядя на нее, порою плачу.

Гадаю, милый, о твоей судьбе,
Пойдет ли путь твой и светло, и прямо…
Учили бабки этой ворожбе,
И ты запомни, как гадала мама.

Сядь ко мне, сыночек, на колени.
Нынче я — твоя ворожея.
Это — горы, это — лес осенний.
И тропинка эта — жизнь твоя.

Пред тобой широкая дорога,
Так шагай ты этим большаком…
Погадаем, счастье иль тревогу
Принесет сыночек маме в дом.