Расул Гамзатов - Берегите матерей!

Твой огонь, всесильный из всесильных,
Озареньем был в моем пути…
Но угасла ты. Потух светильник.
Свет погас. Дороги не найти.

Почему-то мне казалось, мама,
Что, покуда в море корабли,
Будет сыновьям светить упрямо
Твой маяк в другом конце земли.

Годы жизни яростно-кипучи,
Мой корабль обступает мрак,
Где он, где? В какой он скрылся туче?
Где он, мой недремлющий маяк?!

Мне еще всегда казалось, мама,
Что, законам смерти вопреки,
Будет выситься все так же прямо
Дерево, чьи корни глубоки.

Дерево мое грозой сломало
И с корнями бросило на склон.
Я кружусь, подобно птице малой,
Чей приют грозой испепелен.

Мне казалось… Нет, я был уверен:
Все-таки нарушит смерть черед,
Не казнит меня такой потерей
И тебя сторонкой обойдет.

Если б знал я, если б мне сказали,
Если б хоть предупредили сны, —
Мой корабль стоял бы на причале,
Я не уезжал бы до весны.

Гордый тем, что ты меня взрастила,
Был я точно кипарис в горах.
Нынче же к холму твоей могилы
Горы клонят головы во прах.

Знаю: вянет и цветок,
Но цветет ведь луг вокруг.
Где ж ты, сил моих исток,
Где ты, мой весенний луг?!

Знаю: сохнет в летний зной
Под скалой струя ручья.
Но скала стоит стеной…
Где же ты, скала моя?!

Знаю: рушится во тьму
Одинокая волна.
Но, скажите, почему
Море высохло до дна?

Знаю: прячет солнце лик,
Но извечен ход светил…
Кто же солнце дней моих
Беспощадно погасил?!

Старшая сестра моя,
Все чаще
Провожу с тобою вечера.
У постели мамы уходящей
Ты сидела, старшая сестра.

Я далеко был…
А ты с любовью,
Не смыкая утомленных глаз,
Наклонялась к маме к изголовью,
Материнский слушала наказ…

— Ты скажи, сестра, скажи мне прямо:
Завершая трудный путь земной,
Верно, горько жаловалась мама,
Что не едет долго сын домой?..

— От нее я не слыхала жалоб,
Не срывался с губ ее упрек…
Раз она вздохнула: «Прибежала б
К нам весна скорее на порог!»

Говорила: «Долго ль до рассвета?
Что сегодня — солнце иль туман?
Неужели журавли на лето
Прилететь забыли в Дагестан?!»

— Ты скажи, сестра, ты вспомни точно,
Что еще тревожило ее?
— Все молчала… Только спросит: «Дочка!
Как в ауле там житье-бытье?

Может быть, родился в эту зиму
Мальчик или девочка в Цада?»
И еще: «Далеко ль Хиросима?
Верно, там большие холода…»

— Старшая сестра, какое слово
В час последний свой сказала мать?
— Что сказала?.. Ничего такого.
Люльку попросила показать.

«Старой люльке пустовать не нужно,
Без детей, мол, в доме нет тепла…»
Прошептала нам: «Живите дружно.
Помните меня». —
И умерла.

Говорят, что древний эллин,
Погружая в небо взгляд,
В глубях облачных расселин
Видел бога, говорят.

Дома ль я иль на чужбине,
Но везде в часы тревог
Маму вижу в звездной сини —
Вот единственный мой бог.

Говорят, индиец старый,
Наблюдая ход светил,
Отвращал судьбы удары,
Верный путь свой находил.

Дома ль я, в чужом ли крае,
Но, когда от звезд светло,
В мыслях к маме я взываю:
«Где добро мое, где зло?..»

Как ты просила, мама, — камень скромный
Могильный холмик осеняет твой.
Но для меня и неба свод огромный,
И вся земля — твой памятник живой.

— Скажи мне, дом, скажите, стены, рамы:
Кто охранял святой уют жилья?.. —
И дом в ответ прошепчет имя мамы:
— Все мама, все — родимая твоя.

— Скажи, очаг, кто зимнею порою
Не уставал огонь в тебе вздувать?
Скажи мне, ключ, кто свежею струею
Кувшины полнил?..
— Отвечают: — Мать.

И голосами вторят золотыми
Им вытканные на ковре цветы.
И повторяют дорогое имя
Те песни, что когда-то пела ты.

Когда б не ты, то был бы сад заброшен,
Посевы б заглушили сорняки…
Гляжу в себя: ведь всем во мне хорошим
Обязан я теплу твоей руки.

Кто подарил мне сказки Дагестана?
Кто небо дал, где влажных звезд не счесть?
Теперь звезда, мерцая из тумана,
Не о тебе ль мне посылает весть?!

…Как ты просила — камень самый скромный
Могильный холмик осеняет твой.
Но для меня и неба свод огромный,
И все вокруг — твой памятник живой.

Меня ты вспоила, вскормила, мама,
Вдохнула и волю, и силы, мама.
И твердость рук ты дала мне, мама.
И гордость строки ты дала мне, мама.

За что же теперь, свой уход ускоря,
Ты горе дала мне, одно лишь горе?!
Дары твои были бесценны, мама.
Меня ты рукой незабвенной, мама,
Весной одарила нетленной, мама.
Всем солнечным блеском вселенной, мама!..

За что ж, уходя, ты вручила сыну
Жестокий подарок — тоску и кручину?!

Беды я не ведал с тобою, мама.
Сбегались удачи гурьбою, мама.
От счастья не знал я отбоя, мама.
Была моею светлой судьбою мама.

Так что же теперь ты ушла до срока?!
И в мире так сыро… Так одиноко.

Друг на друга матери похожи,
Как моря между хребтов крутых.
И друг с другом схожи горы тоже —
Нагляделся с неба я на них.

Возле гроз стоят вершины эти,
И чем выше кручи, тем верней,
А из всех высоких гор на свете
Нет вершин превыше матерей.

Для меня и в радости, и в горе
Ты была надежной, как скала.
Звезды ночи, утренние зори —
Все ты в сердце, мама, вобрала.

И теперь везде, куда ни гляну,
Образ твой встает передо мной.
Он вместимей моря-океана,
Многоцветней всей красы земной.

…Как же ты, кому и свод небесный,
И земля подчас была мала,
В дом дощатый, низенький и тесный,
Как же, мама, ты в него ушла?

Любовь твою не исчерпать до дна,
Измерить боль привычной меры мало.
Та сила, что тобою рождена,
Мир создавала и оберегала.

Не издан сердца твоего устав,
Но здесь и там твои единоверцы
Боролись, на знаменах начертав
Слова, что им подсказывало сердце.

Когда б он был всевластен — твой указ,
Светлее стал бы мир наполовину.
Грехов довольно на земле у нас,
Но ни в одном ты, мама, не повинна.