Омар Хайям - Рубаи. Полное собрание

«Не то пришло!..» И что, желтеть лицом своим?
«То не пришло!..» И что, чернеть нутром своим?
Чем плакать, пользуйся взахлеб добром своим,
Пока не вздумал рок сверкнуть серпом своим!

Круженье Бытия, коль нет вина, не в радость;
И без иракских флейт сама весна не в радость.
Мы, пасынки небес, оправдываем жизнь
Подругой и вином, а так она не в радость.

О сердце! С мира взяв, о чем мечтало всласть,
Сполна за доброе застолье расплатясь,

О сердце! С мира взяв, о чем мечтало всласть,
Богатым сделай дом и праздностью укрась,
В юдоли горестной рожденья и распада
День-два попировав — и мирно удалясь.

Вот прялка женская давно б народ одела,

Любовь — страна пустынь, и я бежал по ней,
И негры жуткие — две тысячи смертей —
С безумной яростью все как один кричали:
«Ты чашу наклони! Но капли не пролей!»

Саки! Коль я к груди красавицу прижму,

Все! Я с разлучницей-тоскою не знаком,

И — хоть такую речь назвали б непристойной —
Я буду хуже пса, в иной поверив рай.

Ночами небеса латают жизнь-белье,
Во тьме недоглядев, что воротник — рванье.

Над книгами зачах, измучен я постом.

Шутя творенье-перл сверлил любой простак.
Но каждый видимость за очевидность принял.

Жемчужины наук сверлили кое-как;
Любой попал впросак со всем своим искусством.

Какие умницы до нас прошли, саки!

О сердце! Истина и та — словечко, звук;
Зачем же столько пить отраву бед и мук?
Уймись! Не вырваться из беспощадных рук.
Разбитое судьбой не воскресишь, мой друг.

Обратно нет пути, коль путь не завершил.

Я столько по горам да по степям кружил!..
Вращаясь, небосвод дела мои крушил.
Единственная жизнь пришлась на время злое:
Ну, раз неплохо жил, а в общем — разве жил?

В тот час, как в забытьи, счастливый вздох издам,
Тотчас пора искать, от бедствий скрыться где бы.

Друзей упомянуть: обман, подлог, и все.

Когда-нибудь, кумир, для жаждущих в пути
На глиняный кувшин сумеем мы пойти.

Дела здесь никому наладить не дано.
К желаниям твоим глух этот мир давно.
Еще б винца, саки! Уважишь иль откажешь,
Но рухнуть так и так вселенной суждено.

А мы свои труды бесплодными сочтем.

О, старость! — кипарис без листьев и корней.

Наш мир — солончаки. Источники пусты,
И в жажде, человек, пьешь эту горечь ты.

Свалил их раньше нас необоримый хмель.

О, задолжавшие Семи и Четырем!
От Четырех с Семью спасенья не найдем.
Испей вина! Твержу тебе тысячекратно:
Сюда возврата нет, когда уйдем — уйдем.

Грусть — чашей весом в ман я убивать хочу,

Вина во цвет зари подай, кумир, сюда,
Багряным соком роз окрась мои года.

Да хоть родник Земзем, да хоть вода живая,

Но вот пришла пора подбить итог делам,

Но око мудрости прорезалось во мне,

Я прежде хвастался: дается мне любая
Загадка ль на небе, задача ли земная.
Но око мудрости прорезалось во мне,
И вижу: жизнь ушла, а ничего не знаю.

Вот так и ты уйдешь, обманутый кругом
На радужную жизнь похожим миражом.
Ты в жены ветер взял — а зажигаешь свечку.
По хлябям странствуешь — ну как построишь дом?

Во прахе погребка легко найдут меня.

Взгляни: бутоны роз разнежились в тепле…

От Смерти убегать когда устану я,
С корнями выдернут из жизни стану я,
Молю вас на кувшин пустить мой прах несчастный:
Наполненный вином, а вдруг да встану я?

Потомков приведут, мой склеп покажут им,
Припомнят мой завет и перескажут им:
«Здесь глиной станет прах — вином его размочат,
И вот, наполнив хум, пускай замажут — им».

К чему он, урожай невыносимых мук?
Да, мы — посев небес; уж ниву жнут вокруг.

Ну что ж! Хотя б вином наполни кубок свой.

Искатель истин, ты истратишь век земной:
Вот-вот они в руках, и снова — ни одной…
Хоть кубок удержи, воистину ручной,
И жизнью насладись — ни трезвый, ни хмельной.

Вникай, угадывай, к чему стремится сердце,

Кто, как Симург, один парит над Каф-горою,

Сказал ты: «Самому б не шевельнуть рукою…»

Семидесяти двух мне жалко лет убитых:

Я жизнью упоен. Да здравствует напиток!

Хайям! В шатре небес, в глухой голубизне
Не балуют тебя ответами извне.
Хайямов — тысячи. Вы — пузырьки в вине.
Вон сколько пены сдул тот Кравчий в вышине!