Алексей Прасолов - Лирика

Как это произошло — Алексей рассказывал мне сам: "Помнишь, я когда-то говорил, что у меня есть друг?.. Это Инна Ростовцева… Она приехала ко мне в колонию (Алексея упрятали туда по пьяному недоразумению. — М.Ш.). Уезжая, взяла большую стопку стихов. Вернулась в Москву и — к Трифонычу. Поведала ему о моей судьбине… Тот при ней отобрал десяток стихотворений и направил их в набор. Свежаком… Ну, а дальше… Дальше, вынул меня о т т у д а, спасибо ему… А 3 сентября 1964 года в два часа дня — встреча с ним… Не сочти за похвальбу, в разговоре с ним я убедился — я всегда шёл в поэзии единственно верным путём. Он меня убедил в этом… Смогу ли я убедить в этом окружающих меня людей?.."

Убедить окружающих… Это было и остаётся проблемой для талантливого человека.

На немногочисленных оставшихся после него фотоснимках он — сосредоточенный, как бы отстранённый, с плотно сжатыми губами. Он скажет о себе:

Жестоко сжимать губы заставляла жизнь. Она же стала источником его зрелых стихов. Судьба и творчество Алексея Прасолова ярко отразили трагическое наше время. Он сам стал одной из первых жертв нашего времени.

И судьба разворачивала…

Родился Алексей в селе Ивановка Кантемировского района Воронежской области. Потом семья переехала в Морозовку, что рядом с городом Россошь той же области. Алёше был год, когда отец, уйдя на действительную службу, не вернулся домой. Злые языки оклеветали перед ним Алёшину мать. Алёша рос, не ведая отцовской ласки. Мать вышла замуж вторично. Но радостей у Алёши не прибавилось…

В войну погибли и отец, и отчим. Отчима в разговоре со мной Алексей вообще не вспоминал. Об отце редко говорил с обидой, больше — с печалью. Позже напишет пронзительные стихи о нём, взяв эпиграфом строки Лермонтова: "Ужасная судьба отца и сына жить розно и в разлуке умереть".

Лермонтовская тема одиночество отца и сына перекликается и с лермонтовской сыновней гордостью за отца-гражданина. У Лермонтова: "Но ты свершил свой подвиг, мой отец…" У Алексея —

Да, узнав о смерти отца, Алексей уже не винил его…

В 1947 году Алексей после школы поступил в Россошанское педучилище, где мы с ним и познакомились. Окончив училище, он не решился сразу рвать со своей специальностью учителя и поехал работать в Первомайскую семилетнюю школу Ново-Калитвянского района Воронежской области. Там он встретил свою первую любовь — учительницу русского языка и литературы Веру Опенько. Человек кристальной чистоты, она была дочерью героя гражданской войны Митрофана Опенько, о котором рассказал Гавриил Троепольский в очерке "Легендарная быль". Встреча с Верой была как просветленье для Алексея. По-новому "примеривал он к миру жизнь свою…". Но Алексея звало истинное его призвание, и они расстались. А Веру ждала болезнь и преждевременная гибель…

Узнав о гибели Веры, потрясённый, Алексей напишет горькие стихи, посвящённые её памяти.

Вот какой ценой добывает душа поэта "железный стих, облитый горечью".

Потом — неудачная женитьба, развод… И лечение по известному рецепту — залить горе… Но такое "лечение" не помогало. Скорее — наоборот… "Неустроенность моя — бич мой", — не раз говорил он. Пришлось работать, переходя из одной районной газеты в другую. И всё же он много писал, и сколько в стихах его понимания человеческой души, сколько сочувствия людям. Пером журналиста он помогал тем, среди которых рос, — труженикам села, верноподданым земли. За двадцать лет работы в журналистике он написал более двух тысяч очерков, репортажей, корреспонденций, критических статей. "Я всегда среди тех, кто кормит страну, среди колхозников в поле, на фермах", — напишет он в одном из последних своих горчайших писем.

Приходилось ему и отступаться от газеты."…9 месяцев работаю зав. клубом. Никогда за последние годы не чувствовал себя так облегчённо и спокойно. И, знаешь, у меня сейчас такое отвращение к прежней полутрезвой жизни, что не верю порой: неужели это со мной было?.. Сейчас много читаю и думаю. А думая, продолжаю писать. Есть уже пять рассказов, блокнот стихов и несколько глав повести в прозе. Я готовлюсь к новой жизни — и с трезвой головой…"

Если бы рядом с ним был любимый и любящий человек!..

И вот наконец радостная весть: "Я не один. За другим столом сидит человек по имени Рая Андреева и читает Шиллера — скоро летняя сессия, а она — заочница ВГУ (Воронежский госуниверситет. — М.Ш.). Работает в нашей газете; в апреле мы скрепили свой союз…"

А холод коллег по литературному цеху оставался. Передо мной письма Алексея 1969 года.

Начало года. Поиски работы. "Кругом глухо, не знаю, что деется на воронежском Парнасе. Литсреда — штука тяжёлая, и если что родится в тебе, то только вне её. Ладно, к чёрту. Потчую тебя стихами!"… Прекрасна эта строка на фоне "глухоты кругом"!..

"В Воронеже в будущем году должна выйти моя книжка "Во имя твоё" — вся новая, сорок стихотворений. Москва в плане утвердила, договор оформлен, но деликатнейший Андрей Гаврилович (Долженко, тогдашний директор издательства. — М.Ш.) с обворожительной улыбкой мурыжит мою душу вот уже которй раз, не выдавая 25 процентов аванса (положенные при подписании издательского договора. — М.Ш.). Вот и существуй в мире — прекрасном и яростном". В 1970 году книжка "Во имя твоё" так и не вышла…

В 1970 году Алексей Прасолов обращается с письмом в правление Союза писателей РСФСР: "…Я поэт, имею три сборника стихов… работаю над новой книгой… Работа в газете у меня на первом месте, литературное творчество — на втором. Ладно уж, ночь зато моя. Но ночью негде работать: я живу с женой на частной квартире… в перспективе (насчёт квартиры. — М.Ш.) пока ничего нет. Скоро у нас будет ребёнок, жить в таких условиях и писать невозможно. В Воронежской писательской организации лежит уже не первое моё заявление о квартире. Не первый раз я слышу посулы. И только…"