Сильвия Платт - Собрание стихотворений

Этой улицы нет,

Где в доме спят двое, вот эти...

А мы потеряли и след.

В подводном свете лежат они,

В неменяющемся синем свете...

Там балконную дверь, шевелясь, прикрывает

Жёлтая занавесь, бледные кружева,

Там через узкую щель проникает

Запах влажной земли. И тускло блестят

Серебряные следы улиток.

А вокруг дома - кусты и трава,

И в этих зарослях взгляд блуждает,

Наш застенчивый взгляд.

За бледными, бледными лепестками,

За тёмными кожистыми листьями,

Спят эти двое - глаза в глаза,

Словно слитые лицами.

С туманом сада их дыханье сливается,

Они поворачиваются, не прерывая сна.

Это мы, это мы им снимся, мы - глубина их сна -

Мы, изгнанные из тепла их постели.

С ними никогда ничего не случится.

Веки прикрыты, и тень так темна...

А мы, сбросив кожу, тихо, еле-еле

Выскальзываем в иные времена.

Заморозки.

Бреду в шиповниках, в алой горечи -

Мраморные пальцы среди ягод - греческие девы,

Ты их привёз

с европейской свалки древностей, из-за моря, чтоб

Скрасить свою жизнь тут, в Нью-йоркских дебрях.

Скоро этих белых дам накроют - каждую - дощатой будкой

От разрушительных непогод...

Каждое утро

Садовники (белый пар изо рта)

Осушают пруды, опадающие как лёгкие, но вода

Снова покрывает плоское дно и сухую тину,

Малёк золотой рыбки валяется,

словно корка от апельсина.

За эти два месяца

я изучила твою усадьбу всю назубок,

И выходить незачем:

она от мира отрезана полосами дорог,

Там машины, идущие на Север и на Юг, отравляют воздух,

В ленты раздавливают одурманенных змей...

А здесь - сухие и поздние

Травы с моими башмаками делятся печалью своей.

День забыл, что когда-то он был днём.

Леса болят и скрипят.

Наклоняюсь над безводным прудом,

Где рыбки извиваются, когда подмерзает грязь.

Я их подбираю - каждая блестит, словно красный глаз.

И озеро - кладбище старых коряг и картин былых -

Распахивается и смыкается,

в число запрятанных отражений

принимая их.

Ночью спокойной

Белою тайной

Тихою тенью

Чуть раздвигая

Почву сырую

Лезем на воздух

Нас не увидят

Не обнаружат

Не остановят

Мягким упорством

Сдвинем с дороги

Листья гнилые

Старую хвою

Даже булыжник

Сдвинем с дороги

Мягче подушек

Наши тараны

Слепы и глухи

В полном безмолвье

Высунем плечи

И распрямимся

Вечно в тени мы

И ничего мы

Вовсе не просим

Пьём только воду

И никого мы

Не потревожим

Мало нам надо

Нас только много

30 Нас только много

Скромны и кротки

Даже съедобны

Лезем и лезем

И на поверхность

Сами себя мы

Тянем и тянем

Только однажды

В некое утро

Мы унаследуем землю*

13 ноября 1959

На палубе. Среди Атлантики. Среди ночи.

Словно в вуали завёрнутые сами в себя,

Молчаливые, как манекены в витрине,

Несколько пассажиров внимательно, даже очень,

За древней звёздной картой на потолке следят.

Одинокий кораблик затерян в морской пустыне.

Освещён как двухъярусный свадебный торт,

Медленно вдаль уносит свои свечи. Никаких слов

Не слыхать. И не на что тут смотреть. С утра до утра

Никто ни к кому не обратится, даже не шелохнёт

Плечом - ни игроки в бинго [2] Бинго - один из видов игры в лото. (Примеч. переводчика). , ни игроки в любовь

На этом пятачке, размером не больше ковра.

Толкутся над гребнями волн, над впадинами и над...

Каждый - как в стойле. В своём. Только в своём.

И словно король в замке, каждый чувствует себя свободно.

Мелкие брызги на пальто, на перчатки летят,

Ночью брызги ничуть не холоднее, чем днём...

А там, куда плывут они, - может случиться всё что угодно!

Неопрятная проповедница, верящая в воскресение во плоти,

Живёт на полном иждивении Господа.

Он и послал ей в прошлом августе набитый кошелёк,

Жемчужную булавку на шляпу, да шубок не менее девяти,

Вот и бормочет молитвы себе под нос она,

Чтобы души западноберлинских студентов-искусствоведов спасти!

Рядом астролог. Он родился под знаком Льва, и

Он точно выверил по звёздам свою дату отплытья.

Вот и айсбергов в море нет! (Сила науки небесной!)

Он разбогатеет через год. Он разбогатеет, продавая

Гороскопы матерям английским и валлийским,

За штуку по два фунта и шестьдесят семь пенсов.

А седой ювелир-датчанин тщательно, как алмазы гранят,

В воображенье гранит отличнейшую жену, чтоб ухаживала за ним,

Брильянтово-спокойную с головы до пят...

Лунные шарики, привязанные к запястьям нитками, -

Это лёгкие сны о будущем над каждым из них.

А приближаясь к земле, они отпустят все нитки, - и шарики улетят.

июль 1960

(Рок-Лейк, Канада)

В этом краю нечего противопоставить

Скольженью господствующих над человеком облаков,

Грозной самодержавности скал и лесов.

Никакие жесты, ни твои, ни мои не в силах заставить

Их принести воды, или разжечь костёр,

Это тебе не тролли, чтоб слушаться заклинаний!

Ну ладно, утомили нас городские сады и прочий вздор,

Захотелось туда, где к тебе безразличны

звери, деревья и облака.

Подальше от подстриженных кустов и гераней,

Подальше от пронумерованных вязов (такая тоска!),

От чайных роз, ручных, гордящихся наличием ярлыка...

Вежливое небо над Бостоном нас не сумело принять -

В поисках облаков ехали мы на Север три дня.

Тут у последней границы Дерзкого Духа Снегов

Горизонт далеко. Он не ждёт никаких слов,

И на общение, как тётушки, не претендует праздно.

Тут мстительно самоутверждается всякий цвет,

Каждый вечер хвастает разлившейся киноварью, и нет

После неё ничего: ночь сваливается разом, но -

Очень уютно, для разнообразия, значить так мало:

Ведь ни траву, ни людей не заметят эти чёрные скалы -

Родоначальницы холода, твердящего, что никогда

Ни поселенцы, ни индейцы не забирались сюда.

Через месяц слова "тарелка" и "вилка" забудем мы оба.

Я к тебе прижимаюсь - скажи мне, скажи, что я здесь!

В озере бьются планеты, каждая мельче амёбы.

Молчаливые вздохи сосен поглощают голос, сразу весь!

Первозданные шорохи, подобные Лете,*

Пытаются проникнуть в палатку, сюда...

Мы проснёмся с мозгами, пустыми как вода на рассвете -

...вода...

Вот они последние романтики - свечи.

Огни - перевёрнутые, сияющие сердечки -

Вниз вытягивают пальцы длинные, восковые,

Молочно-призрачные - как святые

В ореолах собственного света.

И становится совсем незаметным

Множество всяческих предметов,